Авеню, махая рукой проходящему мимо такси. Водитель притормозил, глядя из окошка на ее потрепанный вид.
— Право, не знаю, леди...
— Прекрасно знаешь, — оборвала его Диана, сунув ему под нос свое удостоверение. Она залезла в машину и назвала свой домашний адрес.
Когда такси остановилось у ее подъезда, она целую минуту сидела, уставившись на свою дверь. Первой мыслью было вернуться к себе в полицейский участок, но Сив не советовал ей появляться там. Питер Чан предупреждал его, что их организация имеет своего человека в полиции и оплачивает его отдельные услуги. К сожалению, его убили прежде, чем он мог сообщить, кто этот человек.
— Леди? — Таксист недоуменно таращился на нее. — Вот ваш дом.
Диана прижалась затылком к подголовнику сидения и закрыла глаза. Волна дурноты грозила поглотить ее.
— Леди? Эй, леди! Приехали!
Она приблизилась вплотную к сердцу тьмы, окружающей Маркуса Гейбла, вплотную к тому, чтобы сделать для Сива все, что ему нужно. Ей так этого хотелось! Вспомнились слова Брэда: Лучшее, что ты можешь сделать для Сива Гуарды, так это родить ему сына...
Раз участок для нее теперь опасная зона, то это же можно сказать и о ее доме. Если они знают, кто она, значит, знают, где она живет. Она посмотрела в темные окна своей квартиры. Кто-то, возможно, притаился там, ожидая, когда в замочной скважине заскребется ее ключ. Диана вздрогнула. Надо отсюда сматываться.
— Леди, имейте сердце! Мне треба на харчи зарабатывать, а не торчать здесь дуриком.
Диана назвала ему адрес отеля на окраине западной части города, вдалеке от шума городского, тихий, без названия. Она знала его, потому что город часто пользовался им, устраивая семинары для суда присяжных.
Когда такси отъехало, она осталась на тротуаре, чувствуя себя ужасно незащищенной. Это ощущение прогнало ее с улицы. Она поспешила в гостиницу и, решив, что это лучше с точки зрения безопасности, попросила комнату на верхнем этаже.
Закрыв за собой дверь и даже застегнув ее на цепочку, она разделась и стала под горячий душ. Ноги ее так Дрожали, что она была вынуждена держаться обеими руками за краны. Мыло убрало пот и грязь, но не страх.
Она оделась, достала из кобуры револьвер. Легла на кровать. Рядом с кроватью стоял дешевенький ночной столик из ДСП, а на нем — черный телефон, неэстетичная настольная лампа, пепельница. В ящике стола — Библия.
Диана закрыла глаза, прислушиваясь к собственному дыханию. Она, наверное, уснула, потому что, когда она вновь открыла глаза, она одновременно увидала разбитую дверь с сорванной цепочкой и человеческую фигуру в дверном проеме. Она пошарила рукой в поисках револьвера и услышала голос:
— Скажи дяде здрасьте, милочка.
Выстрелом из ружья ее снесло с кровати и ударило об стену. Но она ничего не почувствовала. Только звук услышала, громче которого не бывает в природе звуков. А потом и звук, и все остальное, исчезло.

* * *

Мильо удержал Криса за руку.
— Мы еще не можем уходить отсюда.
— О чем вы говорите? И вас, и вашу девушку здесь только что пытались убить.
— Все это так, — согласился Мильо. Его лицо было бледно при свете уличных фонарей. — Но это люди, на которых я работаю. М. Логрази, на встречу с которым я сейчас как раз шел, явно замешан в этом деле. Если они решили меня убрать, мне надо немедленно вернуться к себе домой.
— Но это безумие, — возразил Крис. — Совершенно очевидно, что за вашим домом следят.
— Тем не менее, — упорствовал Мильо, — я должен идти. Они придут за Лесом Мечей. — Он уже двинулся через дорогу, и Крис вынужден был последовать за ним, чтобы продолжить разговор. Они завернули за угол и оказались на Авеню Нью-Йорк. — Он у меня на квартире, и люди, на кого я работаю, требуют его. А я не хочу отдавать.
— Минуточку, — сказал Крис. — Кто эти люди?
Ныряя под защиту теней, Мильо не отвечал на его вопрос.
— Мы находимся как раз напротив моего дома, — шепнул он. — И, кажется, за входом никто не следит.
Крис повертел головой туда-сюда, стараясь разглядеть все укромные уголки на улице.
— Не может быть. Они не настолько глупы, чтобы не предположить, что, убежав от преследователей, вы попытаетесь пробраться в свою квартиру.
Он дал знак Мильо и Морфее оставаться на своих местах, а сам вынырнул из спасительной тени. Он прошел до самого конца квартала, сначала по одной стороне улицы, потом по другой, по