увлек Сутан вниз по улице. Когда здание, из которого они вышли, скрылось из вида, он остановил такси. От Транга он узнал, где спрятан Лес Мечей. Транг ему также рассказал все, что сам знал о тайнах Волшебника, а знал он немало. Во всяком случае, больше, чем это казалось самому Гейблу. Но, к сожалению, он не мог сообщить Крису, на кого Гейбл работает. Единственное, что он мог сказать, так это то, что тот человек невероятно влиятелен, что он контролирует собственную секретную шпионскую сеть. В свое время Волшебнику удалось вырваться из его лап. Но он узнал об обстоятельствах, связанных со смертью Линды Гейбл, и, пользуясь этим, пытался заставить Волшебника вернуться в лоно. Когда тот отказался, человек начал претворять в жизнь свои угрозы, оказав давление на полицию. Волшебник был арестован и начался процесс, который мог превратиться в скорый суд: хозяин Волшебника знал, как манипулировать судейскими чиновниками и как заставить их свести даже рутинные бюрократические проволочки к минимуму. Вот тогда Волшебник и обратился к Крису за помощью. Во время процесса, когда все больше и больше неопровержимых улик передавалось агентами того человека в офис окружного прокурора, Гейбл капитулировал, пообещав вернуться в лоно.
Крис ничего об этом не рассказал Сутан. Он счел, что то, что сообщил ему Транг, является его личным, священным достоянием, и ответственность за него он не хотел перекладывать ни на чьи плечи. Раскрыть тайны Волшебника Сутан — или кому-либо еще — означало бы вовлечь их в дело, непосредственно их не касающееся. Это наследие, полученное им от Терри и Транга, и он им распорядился по своему разумению.
Они прибыли к дому Логрази у сквера Петрарки и увидели, что входная дверь, как и говорил Транг, не заперта. Крис ногой открыл ее и заглянул внутрь. Сутан из-за его плеча тоже пыталась пронзить взглядом сумрак прихожей. Хотя с порога ничего не было видно, но никаких подозрительных звуков не было слышно тоже.
Они осторожно ступили за порог. Вонь в доме стояла невыносимая: какой-то тошнотворно-сладкий запах, будто гниение растительного покрова в тропическом лесу. Сутан ахнула, потом зажала себе рот и нос рукой.
— Дыши ртом, — посоветовал Крис.
— О Боже, что это?
Хотя Крис и знал, что, но решил не говорить, а с мрачным видом прошествовал дальше по сумрачному коридору. Солнечный свет кое-где пробивался между бархатными портьерами, незакрытыми жалюзи, чьи вертикально расположенные полоски напоминали стебли пшеницы, ярко освещенные летним солнцем.
Сутан опять ахнула, и Крис взглянул в ту сторону, куда смотрела она. На стене и на полу была засохшая кровь, но никакого тела рядом не было. Чья это кровь? подумала Сутан. Хотя Крис знал, чья, но опять решил промолчать. Он подвел ее к месту, где начиналась лестница, усадил ее на диванчик и знаком велел оставаться там. Она открыла рот, чтобы протестовать, но Крис приложил палец к ее губам, покачал головой и начал подниматься по лестнице. И сразу же почувствовал, что она следует за ним. Он повернулся к ней, но понял, что ее не прогонишь. Крис начинал нервничать. Ему хотелось как можно скорее забрать Лес Мечей и выбраться из этой гробницы. Молча возобновил он свое восхождение, позволив ей догнать себя.
Чемодан, в котором, по словам Транга, должен был находиться меч, валялся в открытом виде во второй комнате, если считать от лестничной площадки второго этажа.
— Вот он, — сказал Крис, направляясь к нему, когда внезапно ярко вспыхнул свет.
У Криса оборвалось дыхание. Рядом с ним Сутан прошептала только одно слово: «Merde!»
На лестничной площадке стоял Маркус Гейбл, Волшебник, весь в крови и до пояса голый. Кровь даже капала с брюк, образуя темную лужицу на паркетном полу. Все-таки жив! Уму не постижимо! Ведь Транг говорил, что он погиб, когда машина врезалась в ограду Люксембургского Сада.
Со все возрастающим ужасом Крис подумал, что в следующее мгновение Гейбл бросится на него, а он безоружен. И ничего подходящего нет под рукой, и нет времени, чтобы искать.
Он видел, что Гейбл стоит скособочившись. Левое плечо было выше правого, и его левая рука висела, как плеть. Он упирался правым бедром в перила лестницы, чтобы снять вес тела с левой ноги.
Его лицо было все исчерчено кровавыми полосами, будто от когтей тигра, и из этих ран торчали крошечные осколки стекла.