сделал шаг назад к опасному краю лестницы. Затем, когда рукоятка меча стала горячей и скользкой, он выпустил ее, и Маркус Гейбл рухнул на пол.
Потом Крис подбежал к Сутан, опустился рядом с ней на пол, осторожно перевернул на спину, откинул с лица волосы. Он увидел, что она дышит, и возблагодарил Бога за это. Очень бережно ощупал ее тело в поисках сломанных костей. Несколько раз она застонала, как от боли, а потом ее веки поднялись и глаза прояснились.
— Крис! — простонала она срывающимся от тревоги голосом.
— Все в порядке, — успокоил он ее. — Волшебник умер.
— Я старалась, Крис! Я так старалась! Я так...
— Тссс! — остановил он ее поток слов. — Я знаю. — Он улыбнулся ей, нежно погладил по щеке, чтобы успокоить. — Как ты себя чувствуешь?
Она попыталась сесть, поморщилась, потом сделала еще одну попытку. Она обхватила его руками за плечи. — Я хочу подняться на ноги.
— Сутан...
— На ноги!
Он поднялся, поднимая ее за собой. Сутан тотчас же обвисла на нем, как будто все кости ее вдруг растаяли, прижалась лбом к его груди, и он слышал ее тяжелое дыхание. Затем он почувствовал, что ее руки, обхватывающие его шею, вновь наливаются силой, и она тихонько отпихнула его от себя. Мгновение она стояла, слегка покачиваясь. Потом сделала первые шаги, подойдя к трупу Гейбла. Хотя она и держалась рукой за бок, но цвет уже вернулся к ее щекам и, похоже, она не сильно пострадала.
— Этот сукин сын, — сказала она, касаясь Гейбла носком ботинка, — действительно был своего рода волшебником.
Крис заглянул в мертвое лицо Маркуса Гейбла. Его глаза закатились, но не вверх, а вниз, к земле. А, может, они повернулись внутрь, чтобы в последний раз взглянуть на эту фантастически эгоцентристскую душу, обитающую внутри этого мощного тела, как терпеливый паук с множеством сверкающих глаз обитает в середине сотканной им паутины.
Сутан долго стояла, глядя на это кровавое лицо. И так поглощена она была созерцанием, что, когда Крис, наступив ногой на мясистое плечо Волшебника, вытащил трехлезвиевый меч из его туши, она вздрогнула и прошептала его название:
— Лес Мечей.
Снова взяв его в руки, Крис почувствовал, как опять к нему возвращается то странное ощущение, будто в него вливается темная, серебряная река, пробивая свой путь не через поля и горы, а через время. Может, это просто игра воображения? Да нет же! Разве смог бы он, пацифист, разделаться с Маркусом Гейблом, хищником, без помощи Леса Мечей? Разве не этот талисман заткнул в мироздании черную дыру по имени Маркус Гейбл?
Он заморгал глазами, очнувшись от раздумий, и поглядел вокруг себя. Сутан все еще стояла над трупом Маркуса Гейбла. Забрызганные кровью стены, осклизлый пол. Он вдохнул тошнотворно-сладковатый запах открытой могилы. Ничего не изменилось. Но теперь все это виделось ему в новом свете. Во всем произошла какая-то неуловимая перемена.
Он посмотрел на нефритовые клинки, и ему почудилось в них какое-то движение, которое ощущаешь в глубине озера, когда забрасываешь в него удочку со свежей наживкой: так и кажется, что под гладкой, зеленой поверхностью ходят туда-сюда стремительные тени.
Прежде чем они покинули особняк, он, как ему советовал Транг, внимательно проверил каждый угол на предмет хранящихся в нем тайн.
Позже, уже в отеле, после того, как они вымылись и оказали друг дружке первую помощь — в аптеку они заскочили по дороге — Крис сообщил ей, что он собирается делать дальше. У него при этом было удивительное ощущение, что он готовился к этому всю жизнь.
— Зачем тебе ехать в Шан? — спросила Сутан.
— Затем, что место Леса Мечей — там. Она покачала головой. — Не понимаю. Уничтожь его. Закопай, где никто не сможет его найти. Брось его в Сену, если на то пошло. Неужели ты не можешь поставить вовремя точку? Видать, ты настолько уподобился своему брату, что даже его одержимость Лесом Мечей перешла к тебе!
— Давным-давно, когда я впервые встретил тебя, я был одержим войною, — сказал он. — Я убедил себя в том, что меня мучает комплекс вины за то, что я убежал от опасностей, через которые прошел Терри. Потом я стал думать, что я бежал от Терри, а не от войны, и это начало мучить меня еще больше... Теперь я, наконец, понял, что у каждого своя дорога: Терри выбрал свою, а я — свою. Я приехал сюда, встретил тебя, влюбился по уши, чуть-чуть не выиграл Тур де Франс. Многие