дыша сообщил Логрази, — что присоединяюсь к нему. — Лицо у него было красное, как у закоренелого пьяницы. Под его всегдашней шинелью у него был одет вечерний костюм. Они явно не стыковались, давая ему вид человека, который куда-то торопится.
— И что же он на это сказал?
Они стояли в тени оперного театра. Широкий бульвар Капуцинов кишел шумными туристами. На весьма эклектичном фасаде театра, построенного в период Второй Империи, выделялась знаменитая скульптура Каппо «Танец», сейчас освещенная прожекторами так, что здание театра служило своеобразным маяком всего квартала.
— Он, кажется, не удивился.
— Я не это имел в виду, — уточнил Мильо. — Что он сообщил вам о своих планах?
— Они у него все крутятся вокруг трубопровода из провинции Шан для перекачки в Америку героина, — ответил Логрази. — В его планах фигурируют и Адмирал Джумбо, и Генерал Киу.
— Но это невозможно! — воскликнул Мильо. — Эти двое — злейшие враги.
— Ничего об этом не знаю, — сказал Логрази. — Я только знаю, что Вергилию нужны деньги — много денег.
— Зачем?
— Не знаю.
— Надавите на него, — посоветовал Мильо. Он подошел так близко к разгадке тайны Волшебника, что дух захватывало. — Вы с ним теперь партнеры. Он должен сказать вам все.
— Это не так просто. Я не хочу, чтобы он начал меня подозревать.
— Попытайтесь сделать это! — настойчиво повторил Мильо, снедаемый желанием разделаться с могущественным противником. — Делом первоочередной важности для нас является узнать, что у него на уме. Иначе нам его не одолеть.
М. Логрази кивнул.
— Понятно.
Сейчас, уставившись в ночь, царящую за окнами его кабинета, Мильо думал, что американец не понял ровно ничего. Только он сам и Волшебник понимали природу созидания и разрушения. Это еще одно доказательство того, что и в Азии абсолютная власть развращает тех, кто ей обладает, так же абсолютно. Но каково его собственное соучастие в преступлении? Если бы можно поворотить время вспять, дал ли бы он Пол Поту оружие, зная, что случится потом? Ответ на это был только один: да! Да, он дал бы ему оружие, если бы у него был один шанс из тысячи, что камбоджийцы используют оружие для освобождения своей страны от власти чужеземцев.
То, что другие назвали бы в нем эгоизмом, Мильо называл целеустремленностью. Просвещение бесполезно, повторял он своим ученикам — и, вроде, не без пользы! — если держать его при себе. Евангелие начало работать только после того, как его начали распространять.
Но что делать с теми, кто, поначалу восприняв святое писание, затем начал приспосабливать его догматы к своим нуждам? Конечно, Бог должен разразить их своим гневом. Имеется в виду тот Бог, которого признавал Мильо. Но ведь должен быть и другой Бог, с другим лицом, — тот, с которым была так хорошо знакома Морфея.
Возмездия не бывает без ненависти, говорила она. А ненависти не бывает без страха.
— Завтра в десять вечера приходите в парк на наше обычное место, — сказал ему Логрази десять минут назад по телефону. — Думаю, что к тому времени у меня будут ответы на все ваши вопросы.
Сказано кратко и сильно, подумал Мильо. Он вспомнил украшенную барельефом стену в Ангкор Уат: индуистский миф о сотворении мира, Равана и Хануман, бог тьмы и бог света. А между ними, как бы олицетворяя равновесие сил, стоит Вишну.
Но что случится, если Вишну каким-то образом сбросят с пьедестала и вместо него начнут править двое меньших, корыстных божеств? На это может быть только один ответ: будет Хаос.
Сидя в своем затемненном кабинете, Мильо смотрел в окно и старался думать о Волшебнике без ужаса.

* * *

— Если я умру, есть одно место, в котором я хотел бы быть похоронен, — сказал Мун.
— Ты не умрешь, — заверила его Ма Варада.
— Откуда у тебя такая уверенность?
— Слепой приготовил для тебя снадобье. Ты пьешь его уже три дня. И, как видишь, ты жив и твоя лихорадка оставила тебя. Худшее уже позади.
Вечерний воздух звенел зовом бронзовых гонгов, звоном металлических тарелок, переливами медных бубенцов, которыми потряхивали монахи в оранжевых одеждах на ступенях храмов, монастырей и пагод, откуда неслась эта никогда не прекращающаяся музыка.
— А пуля?
— Прошла сквозь мякоть левого бока между костью бедра и ребрами. Я и раньше подозревала, что это именно так, потому что ты мог двигаться, хотя тебе и было больно. Главная проблема заключалась в