тот момент, как ударил тебя в припадке самоедства, увидав себя в тебе. Как и я, ты стояла в стороне от главных битв того времени.
— Кто это сказал, что я стояла в стороне?
— Твоя мать, — признался Крис. — Мы разговаривали о тебе.
— Ты хочешь сказать, что она говорила обо мне? О Господи, только не говори мне, что она так здорово сумела провести нас обоих!
— Что?
— И все потому, что ты не захотел с ней переспать, — печально сказала Сутан. — Твоя моральная устойчивость привела ее в ярость. И, раз ей не удалось соблазнить тебя, она постаралась сделать так, что и я не смогла долго удержать. Она враз раскусила тебя. Это был один из ее талантов. И она всегда знала, на какие кнопки нажимать.
— Ты в самом деле считаешь, что она виновата в нашей размолвке?
Сутан кивнула.
— К сожалению, да.
— Но ты ведь действительно не хотела участвовать в делах, в которые были вовлечены твои родители.
— Подстрекательство к бунту, поставка оружия, шантаж, убийство. — Сутан подняла глаза на него. — А ты бы хотел?
— А, черт!
— Ну ладно, это дело прошлое, — Сутан махнула рукой. — Забудем об этом. И я тебя не виню. Твоя щепетильность сделала тебя таким ранимым.
— Но все это время...
— Скажи мне лучше, — прервала она его, — если бы ты не подслушал разговор моей матери с Пол Потом в тот вечер в саду, если бы мы не поссорились, если бы ты не ударил меня, если бы ты выиграл Тур де Франс, — что тогда?
— Тогда бы между нами не встали проклятые тайны, — он так и не смог заставить себя дать ей другой ответ.
Она передразнила его надутые губы.
— Бедная детка таскает всюду свое разбитое сердце людям на показ!
— Не всем людям, — поправил он. — Только тебе. — Но он понимал, что она в чем-то права. Как и во всем остальном. Дело в том, что она его знала лучше, чем он знал сам себя.
— Интересно, — сказала она, — знаешь ли ты, что в тебе гибнут таланты манипулятора? Тогда в этом, я думаю, кроется единственная существенная разница между тобой и Терри. Он не только знал, как надо манипулировать людьми, но и отдавал себе отчет, насколько здорово это у него получалось.
Крис вспомнил слова Макса Стейнера о его так называемом «бархатном молоточке», которым он умел вбивать в сознание присяжных точку зрения его клиента. Он пожал плечами.
— Все юристы умеют это делать в той или иной степени. — Но он знал, что радости это умение манипулировать людьми ему не приносит, во всяком случае, после дела Маркуса Гейбла. Слова других о том, что он добился успеха в своей профессии — даже стал своего рода знаменитостью — теперь коробили его.
— Нет, — сказала Сутан. — Ты все-таки нечто из ряда вон, Крис. Так же, как и твой брат.
Крис отвел глаза в сторону.
— Мой брат, мой брат! — Он уже начинал злиться. — Почему ты все повторяешь, что то я похож на Терри, то веду себя, как Терри?
Сутан хладнокровно встретила его взгляд.
— Даже сейчас, после его смерти, ты все еще боишься его.
Крис отпрянул.
— Боюсь? — Что-то холодное и неприятное зашевелилось у него внутри.
— И всегда боялся, Крис. — Сутан своей вкрадчивой, кошачьей походкой двинулась прочь от него. — Никогда не могла понять людей, которые обожают какого-либо человека, поклоняются ему, как идолу...
— Я никогда не поклонялся Терри!
— Конечно, нет. — Она опять поддразнивала его. — И ты никогда не бил меня. И никогда не любил.
На это Крису нечего было возразить. Он пошел за ней следом, и так приблизился, что не смог противостоять искушению — и коснулся ее.
— Не сказала бы я, что это ты хорошо придумал, — мягко попеняла она.
Но его уже нельзя было остановить. Его руки обвились вокруг нее. Она попыталась вырваться.
— Крис, не... — Когда он впился в ее губы, годы, казалось, растаяли. Как будто он снова вернулся в то лето Тур де Франс, а скользкие от дождя парижские улицы, бегущая собака, несчастный случай — это только какое-то эфемерное будущее, которое может и не произойти. Он вновь почувствовал себя уверенным и полным жизни.
— Сутан, — прошептал он ее имя. Вот он, тот момент, которого он, сам того не зная, ждал с того самого мгновения, как услыхал в телефонной трубке ее голос.
Он увлек ее на землю, уткнулся лицом в ее грудь. Он ощущал запах лета и солнечного света. А, может, он просто возбудил соответствующие центры в мозгу...
— О Господи! — Она ответила на его поцелуй и обхватила его ногами.
Крис расстегнул