все про тебя знаю, — прошептала она. — Кто ты есть, и чем ты занимаешься.
Она не поверила рассказам о его героических подвигах, как ее доверчивый отец. Она знает правду.
— Откуда ты знаешь? — прокаркал он голосом, которого сам не узнал.
— Я повстречала человека, который, как Будда, знает о тебе все. — Она засмеялась. — Теперь тебе это будет сниться, и не одну ночь.
— Лучше бы ты всадила этот нож в меня, — с горечью сказал он.
Она все улыбалась:
— Я знаю, что ты предпочел бы это.
И он понял всю глубину ее презрения, осознал всю полноту ее торжества. Он недостоин такой простой смерти. Она хочет, чтобы он жил и помнил, кто он такой и что он сделал. Ее смерть тому залог.
Видя выражение его лица, она улыбается еще шире и последним усилием вырывает нож из раны. Глаза ее закрываются навсегда...
— Расскажи мне о мадемуазель Сирик, — прервал его мысли Мильо.
— Что? — В первый момент М. Мабюс просто не мог осознать, что от него требуется, из-за того, что творилось в его душе. Потом, стряхнув с себя образы прошлого, вызванные колдовской силой Леса Мечей, М. Мабюс перевел взгляд на Мильо, но перед его глазами все еще колебалась страшная, безжизненная пустота, отдаваясь в ушах перезвоном колокольчиков. — Что Сирик? — В голосе его все еще звучало чувство, о котором он думал, что уже давно разучился переживать его. — Как я уже говорил, получилась патовая ситуация. Кристофер Хэй угрожал, что поломает Преддверие Ночи, если я не отдам ему мадемуазель Сирик. И он не блефовал. Я просто не мог поступить иначе. В хитрости он, оказывается, не уступает своему брату. И вообще, меня не покидало странное ощущение, когда я с ним схватился.
— Какого рода?
— Будто я вовсе не убил Терри Хэя или он восстал из мертвых. Я видел его перед собой с такой же ясностью, как сейчас вижу тебя.
— Глупости.
— Конечно, — покорно согласился М. Мабюс, но без убежденности в голосе, поскольку Лес Мечей говорил ему другое. Теперь он понял природу могущества этого талисмана. Держа его в руках, он мог подняться выше мелких забот человечества. Он был потрясен комичностью этого ощущения, которое раньше возникало у него только тогда, когда перед ним возникали образы его собственной смерти. Он понимал, какой властью он сейчас обладал, но в то же время сознавал, что она — не для него: слишком сильна была его жажда забвения.
И не для Терри Хэя была эта власть, поскольку слишком уж сильно он ее жаждал.
Лес Мечей предназначен для того, кто очистил свой дух от всех желаний — к этому всегда стремятся теравадан-буддисты — и, как Сиддхарта, готов для высших форм бытия.
Во всем виноват Терри Хэй. Терри Хэй, которого М. Мабюс никогда не мог понять, и поэтому возненавидел. Это Терри Хэй, распознав в нем лазутчика, передал его в руки южных вьетнамцев. Так ему сказали его тюремщики. А потом была темница и постепенная деградация его личности, из-за которой М. Мабюс каждый день молил о смерти.
Теперь, благодаря магии Леса Мечей, истина всплыла из недр его памяти. М. Мабюса предал не Терри Хэй, а Волшебник.
Луонг сказала ему об этом, но не словами. С омерзительной ясностью он вспомнил то, что столько лет пытался забыть — момент ее смерти, бросивший его в лимб полужизни — полусмерти. В мельчайших подробностях он вспомнил нож, которым она себя убила: уникальную резьбу его рукоятки. Это было оружие Волшебника. М. Мабюс вспомнил, что этого ножа уже не было у Волшебника во время Ангкорской экспедиции. Для того, чтобы кастрировать северо-вьетнамского полковника, он воспользовался его ножом.
Теперь все встало на свои места. Он понял, что Волшебник был единственным человеком в отряде, который знал, кто он такой. И это он рассказал обо всем Луонг.
Это откровение поразило его, как удар грома. Он зашатался и вынужден был освободить одну руку от Леса Мечей, чтобы опереться ею о стол. Чувство опустошенности в его душе — а он уже забыл, что она у него есть, и что она может болеть — все нарастало. Он вспомнил Кама-Мару, человека, который допрашивал его в тюрьме. "День есть ночь, — говорил он, — а ночь есть день. Когда ты признаешь, что черное — это белое, тогда ты сможешь сказать, что находишься на пути к спасению". Теперь такой день настал: что черное, то и белое.
Было ли это откровение результатом магии Леса Мечей? А, может, просто результатом подспудной работы его собственного сознания?