деле? — удивился Эндрю и подмигнул ей.
Молли подмигнула ему в ответ.
— И чем же вы здесь занимаетесь? — поинтересовался он. — Я имею в виду, когда не тонете?
— Мы приехали сюда на каникулы. Живем в доме бабушки. А папа не смог приехать, потому что у него много работы.
— Как обидно.
— Но к Новому году он выберется.
— Или даже раньше, — вставила Сара. — Я надеюсь.
— А чем он занимается?
Еще в самом начале их семейной жизни, когда Майкл делал только первые шаги в своей карьере, Сара усвоила, что далеко не всегда стоит рассказывать, что ее муж — сотрудник прокуратуры. Например, на вечеринке у знакомых кто-нибудь набивал косячок. Не преступление, только лишь небольшое нарушение, но как в таком случае должен реагировать помощник окружного прокурора? Отвернуться? Тогда обязательно найдется кто-то, кто скажет: «Хорошо же он охраняет закон!» Арестовать виновного? «Ну и придурок же этот Майкл Уэллес!» Поэтому она давно заготовила стандартный ответ: «Майкл — адвокат». Если же собеседник продолжал настаивать, она обычно добавляла: «Он работает где-то в центре». Если и это не помогало, она уточняла: «Он сотрудник муниципалитета». И когда ее совсем уж прижимали к стенке, Сара говорила: «Мой муж — советник по правовым вопросам», что являлось уже стопроцентной ложью. Позже, когда Майкл начал расследовать дела таких преступников, для которых убить человека — что муху прихлопнуть, он уже специально предупредил ее, как опасно рассказывать, что он из прокуратуры. Молли они тоже держали в курсе. Вдвоем они разыграли привычную комбинацию.
— Он адвокат, — сказала Сара.
— Работает где-то в центре, — добавила Молли.
— В муниципалитете, — закончила Сара.
— А мама — учительница, — сменила тему Молли.
— И где вы преподаете?
— В Грир-Акэдеми.
— Такая подготовительная школа для юных гениев женского пола, — пояснила Молли.
— А ты куда ходишь?
— В Гановер.
— А что преподаете?
— Кто — я? — не поняла Молли.
— Английский язык и литературу, — сказала Сара.
— И где она находится? Грир-Акэдеми?
— На углу Шестнадцатой улицы и Парк-авеню.
— Около церкви Христа, — добавила Молли.
— А я-то думал, что вы актриса, — заметил Эндрю. — Или модель.
— Я? — спросила Молли.
— И ты тоже, — улыбнулся Эндрю.
Сара никак не могла понять, покраснела она или нет.
— Вы тоже здесь на отдыхе? — спросила она.
— Нет, по делам. Завтра утром я улетаю.
— Ой, как жалко, — скорчила гримаску Молли.
— Может быть, закажем еще вина? — предложил Эндрю. — Никто не хочет?..
— Какая я дура, — спохватилась Сара и помахала официанту. — Ведь это вы наш гость сегодня.
— Ни в коем случае.
— Ну пожалуйста, Эндрю.
Так она впервые назвала его по имени. Потом она вспомнит, что в первый раз обратилась к нему по имени, когда они спорили, кому платить по счету.
— Ну... Ладно, так уж и быть, — наконец сдался он.
— Отлично, — обрадовалась Сара и подозвала официанта.
— Хорошо бы шампанского, — предложила Молли, одарила Эндрю улыбкой и опять взмахнула ресницами.

* * *

Архив начинался с данных примерно пятнадцатилетней давности.
Именно тогда впервые прозвучало имя Энтони Фавиола как мощной силы в мире организованной преступности. Тогда же Джорджи Джардино получил диплом и желторотым новичком переступил порог прокуратуры.
Майкл сидел на кровати с бутербродом с ветчиной в одной руке и с бутылкой пива в другой. Листки архива валялись на одеяле вокруг него. За окном завывал ветер, кто-то о чем-то говорил по телевизору.
Открывался архив вырезкой из «Дейли ньюс». Именно тогда у Фавиола родился единственный сын. Две старшие дочери, и теперь наконец мальчик — очевидный повод для пышного празднества на Стейтен-Айленде. Автор озаглавил статью ПРИБАВЛЕНИЕ В СЕМЬЕ.
Майкл понял намек. Он помнил, что, когда НАСА потеряло связь с космическим кораблем, на борту которого находились подопытные белые мыши, та же газета выпустила информацию под броским заголовком:
НИ РАКЕТЫ,
НИ МЫШЕЙ
Так что его не удивило, что заметка, на первый взгляд повествовавшая о жене, дочерях и новорожденном сыне мультимиллионера, нью-йоркского строительного подрядчика, на самом деле скрывала, и в заголовке, и в последующем многозначительном тексте, намек на то, что мистер Энтони Фавиола принадлежал к вполне определенной семье — семье манхэттенской мафии, и более того, счастливый отец — не кто иной, как