Ну что ж, — сказал Майкл, — подумайте на досуге.
Он тяжело поднялся с кресла и направился к двери.
Эндрю остался в гостиной один. Он слышал, как за окном завелась машина, затем звуки мотора затихли в ночи...

* * *

Сон не шел к нему.
Он лежал на втором этаже, в большой кровати в главной спальне, слово за словом вспоминал весь разговор с мужем Сары и обдумывал единственный оставшийся у него выход из положения.
Разумеется, ее придется убить.
Во-первых, потому, что она еще раз его предала...
Но она так поступила ради дочери.
«К чертям ее дочь, — подумал он. — Она обманула меня, она пришла с магнитофоном. Это не случайность, а заранее спланированный шаг, направленный против меня! Предупредила мужа, что мы поедем не на прослушиваемую квартиру, а в какой-то ресторан»:
«В самом деле, дорогая? Нет проблем. Вот тебе маленький магнитофончик, и все будет в порядке».
Ее надо убить.
Позвони Парикмахеру Сэлу.
«Сэл, дружище, помнишь, что случилось с тем типом с Вашингтон-Хейтс, который всучил нам краденое кольцо? Ну так вот, есть похожее дельце».
Причем срочное.
Позвони ему прямо сейчас, чтобы ее пришили уже завтра утром, по пути в школу.
Сейчас же!
Ну, решайся!
Эндрю представлял его совсем другим.
Восемьдесят пять штук в год. Он ожидал увидеть жалкого неудачника.
Вообще-то довольно симпатичный парень. Сдерживал себя, Эндрю это заметил. Но руки дрожали. Наверняка ему хотелось убить меня. Неудивительно, я ведь трахал его жену...
Но я люблю ее.
Наплевать. Звони Сэлу.
Она должна умереть.
Потому что без нее дело развалится. Он сам признал, что не может использовать коннектикутскую пленку, если не призовет ее в качестве свидетеля. А если бы ему хватало остальных записей, он не пришел бы сюда предлагать сделку. Что бы у него там ни было, без коннектикутской пленки этого недостаточно, а без Сары он не сможет представить пленку в суде. На самом деле все очень просто. Если вдуматься, пустяковый вопрос...
Но я люблю ее.
Он смотрел в потолок и думал: как она могла так с ним поступить — прийти с магнитофоном, а потом сказать, что хочет выйти за него замуж. Ну хоть здесь-то она не врала? Знает ли она, как больно ему сейчас, в эту самую минуту, когда он думает, что и насчет замужества она тоже, возможно, наврала? Наврала только затем, чтобы он раскрылся, чтобы разговорить его?
Придется звонить Сэлу.
А кстати, сколько сейчас времени? Два часа, три? Сэл уже спит, ну ничего, можно отложить до утра. Перехватить ее, когда она будет выходить из школы, когда она...
Завтра — среда.
Она понадеется, что Билли будет ждать ее, как обычно, на Пятьдесят седьмой. Или муж предупредил ее, что собирается заключить сделку?
«Я приду поздно, дорогая. Надо проиграть пленку твоему дружку. Пока, киска, можешь ложиться, не дожидаясь меня».
Да нет, он вовсе не такой.
Высокий, симпатичный парень, в нем чувствуется... ну, не знаю... какая-то сила. Как он сидел здесь и глядел мне прямо в глаза. Только... когда он произносил имя Сары, у него начинали дрожать губы. Ничего странного, она его жена.
Но ведь я не хотел причинять вам зла, мистер. Правда. Честное слово, не хотел. Я даже не знал вас. Вы даже не были частью уравнения. Были мы с Сарой, и все. Вы к нам не имели никакого отношения. И вот...
Вы все знаете.
Надеюсь, вы не ожидали найти здесь какого-то... прощелыгу.
Дешевого...
Фраера.
Понимаете, я люблю ее.
О Господи, почему все так...
То есть...
Я хотел познакомить ее с Идой. Я хотел сказать: вот она. Вот женщина, о которой я рассказывал, ну разве она не прекрасна, Ида? Я люблю ее безумно, Ида, и мы собираемся пожениться.
Зачем она так поступила? Как она могла так обойтись со мной? С нами? Пришла с магнитофоном. Как она могла?
Дочь, ты же знаешь.
Если ты кого-то любишь, то делаешь все, чтобы защитить любимого. Если действительно любишь, любишь всем сердцем, то не можешь допустить, чтобы твоего любимого уничтожили. Просто не можешь, и все.
«А я-то думал, что вы ее любите».
Как трудно дались ему эти слова. Казалось, он едва ими не подавился.
«А я-то думал, что вы ее любите».
Да, вы правы, сэр, вы думали абсолютно верно. Я действительно люблю ее, сэр, но если вы думаете, что я пойду признаваться в убийстве...
«Я не думал, что вы захотите подвергать ее всему этому».
И сяду на двадцать пять лет или пожизненно только для того,