заливать, что смотрел какое-то слово в словаре. «Слово?» — переспрашиваю я. «Оно меня достало, — говорит он, — не давало мне спать». «Слово? — спрашиваю я снова. — Какое слово?» Понимаешь, я все еще верю ему. Я все еще допускаю, что ослышалась, что он не мог звонить по телефону, возможно, он действительно просто закрывал словарь. «Эогиппус», — говорит он. Вот из-за чего он встал в три ночи. Эогиппус. «Древняя лошадь?» — уточняю я. «Да, именно, — отвечает он, — я хотел уточнить, как оно правильно пишется. Ну никак не мог заснуть». Ну, это еще достаточно правдоподобно, верно? То есть можно себе представить человека, которого мучает проклятый вопрос: «иу» или просто "у". Итак, три часа ночи, мы стоим в холле, и он мне рассказывает, что встал с постели, чтобы найти в словаре «эогиппус», и там просто "у", так что можно спокойно ложиться, что он моментально и делает и через минуту уже храпит, засунув руку мне между ног. Следующим вечером, когда я вернулась с работы, а он все еще у себя в конторе возится со своими важными счетами, сукин сын, я нахожу в словаре «эогиппус», оно действительно пишется без "и". Ладно, думаю я, случаются вещи более странные, чем мужчина, встающий в три ночи, чтобы проверить правописание слова «эогиппус». Но затем седьмого ноября приходит счет за телефон.
— О, — выдохнула Сара.
— Именно. Первого числа одиннадцатого месяца, в два часа сорок две минуты, там указан междугородный разговор с абонентом в Вилтоне, штат Коннектикут. Длительность двенадцать минут, так что, может, я не так уж ослышалась той ночью? Там есть номер телефона и все такое. Я звоню в телефонную компанию и говорю, что не знаю такого номера, не могут ли они сообщить мне, кому он принадлежит? Говорю очень спокойно и хладнокровно, именно так: «кому принадлежит?», хотя трубка у меня в руке ходуном ходит. И оператор отвечает, что владелец номера — некто Фелисити Куперман. А ее я отлично знаю — младшая машинистка у них в агентстве, которая, между прочим, разве что ковровую дорожку передо мной не расстилает, когда я там появляюсь. Девятнадцати лет от роду, и мой муж звонит ей в два сорок две ночи в праздник Всех Святых. Вот тогда-то я и решила размозжить ему голову молотком, как только подвернется возможность.
— Я рада, что ты не осуществила задуманного, — отметила Сара.
— Здравый смысл восторжествовал, — улыбнулась Хите.
Когда она улыбалась, она сама выглядела не больше чем на девятнадцать лет. Широкая девчачья улыбка, озорной прищур больших голубых глаз. Тридцать два года, а все еще похожа на подростка — упругие груди, плоский живот, длинные ноги и крепкое тело пловчихи (в школе она занималась плаванием). Конечно, детей-то нет. Что и к лучшему, учитывая ее нынешнюю ситуацию, подумала Сара.
— Я позвонила адвокату, которого порекомендовала мне та женщина, что устраивала вечеринку. Она сама разводилась три раза. Я сказала ей, что у моей подруги неприятности с мужем, и так далее, и тому подобное, в общем, врала как заведенная. Не думаю, чтобы она мне поверила хоть на йоту. Как бы то ни было, адвокат сказал мне, что надо установить слежку за мистером Дугласом Роувелом. Я согласилась, и вскоре выяснилось, что я ошиблась в своих предположениях. Он не трахает малышку Фелисити до смерти два или три раза в неделю. Он затрахивает ее до глухоты, слепоты и икоты ежедневно в обеденный перерыв, а уж потом — два или три раза в неделю, когда ему приходится задерживаться после работы над своими очень-очень важными счетами. Жаль, ты не слышала магнитофонные записи, это такая...
— У тебя есть записи?
— Если строго придерживаться фактов, у меня есть одна запись. Как-нибудь вечерком я тебе ее прокручу.
— Она здесь?
— Нет-нет. Вообще-то она в конторе у адвоката. Детям до шестнадцати прослушивание строго запрещено. Название — «Дуг и его Великолепный Член», в главной роли девятнадцатилетняя Фелисити Куперман, обессмертившая свое имя незабываемым монологом: «Я обожаю целовать твой огромный, восхитительный член, о, я сразу кончаю, когда целую его!» Сука! — вспыхнула Хите и в ярости стукнула кулаком по сухому песку. — Я готова была убить их обоих. Молотком!
— Не рассказывай Майклу, когда он сюда приедет.
— А кстати, когда его ждать?
— Как только он сумеет вырваться. Его держит на работе какое-то важное дело.
На календаре было двадцать восьмое декабря.
Сара