глаз.
— Извините, синьор, — вскричал мужчина.
— Виноват, простите, — извинился Эндрю.
Они старательно обошли друг друга, дружелюбно и предупредительно улыбаясь. Когда незнакомец вновь присоединился к своей компании, до Эндрю донеслось: «Americano».
«Все верно», — подумал он.

* * *

Девочки были потные и высокие, мальчики — потные и маленькие. А что вы хотите после урока физкультуры в Морнингсайдском парке. Молли и ее ближайшая подруга Вайнона Вейнгартен называли мальчиков-семиклассников «гномами», в своей детской жестокости даже не заботясь, услышат они или нет. И мальчики, и девочки щеголяли в голубых шортах и голубых же свитерах с белой эмблемой школы на левой стороне груди. Молли сегодня надела кроссовки, которые она все-таки нашла в тот день, когда они вместе с мамой и тетей Хите ходили за покупками. Вайнона купила себе такие же. Мальчишки-семиклассники дразнили подруг «Твиделдум и Твиделди» в отместку за «гномов», а также потому, что они действительно очень походили друг на дружку. Обе высокие, стройные, с длинными белокурыми волосами, спрятанными под одинаковые голубые бейсболки. К тому же девочки могли общаться между собой на каком-то дурацком, понятном только им двоим, секретном языке.
Подружки немного отстали от одноклассников, увлекшись разговором на своем языке. Он назывался «франкендрак» — в честь Франкенштейна и Дракулы. Девочкам казалось, что он звучит как смесь прибалтийского, немецкого и славянского, хотя на самом деле они придумали его сами от начала до конца, еще когда впервые познакомились в Ганновере в пятилетнем возрасте. Даже под угрозой пытки или насилия подружки не выдали бы ключ" к своему языку. Понять то, что любому постороннему показалось бы сумбурным кудахтаньем, для них не составляло никакого труда. В программу их школы входило два иностранных языка; ну так франкендрак они воспринимали как третий. Наслаждаясь ярким солнцем в эту последнюю пятницу апреля, этим воистину великолепным весенним днем, девочки отстали от остальных и увлеченно болтали, словно две иностранки.
В такой день не хотелось заниматься спортом, который они обе терпеть не могли, невзирая на мисс Марголи, всех уже доставшую своим стремлением держать их в форме; возвращаться в класс после прыжков и беготни тоже вовсе не тянуло. На самом деле девочки предпочли бы дойти до лавки Розы на углу Сто десятой, купить что-нибудь сладкое, а потом не спеша брести, наслаждаясь каждым кусочком лакомства. Но увы, на самом деле их ждали толкотня в раздевалке, спешное переодевание в форменные юбку и блузку и урок французского — языка гораздо более легкого, чем изобретенный ими.
Пустые ампулы из-под крэка в изобилии валялись вдоль дорожки парка.
«Они похожи на маленькие флакончики из-под духов», — заметила Молли на франкендраке.
К ее удивлению, Вайнона ответила: Ich kennernit vetter trienner gitt. Что в переводе на английский означало: «Мне не терпится попробовать их содержимое».

* * *

Сара считала дни до его возвращения из Италии и гадала, что она ответит, если Эндрю когда-нибудь опять предложит ей присоединиться к нему в одной из таких поездок. На сей раз она не могла в любом случае: все-таки она учительница, а последняя неделя апреля — не время школьных каникул. Первая неделя апреля — совсем другое дело. Страстная Пятница, Пасха, если отпроситься еще на пару дней, то получится как раз достаточно. Таким образом, со школой уладить, возможно, и удалось бы. Другое дело — что сказать Майклу. Но сама мысль о целой неделе вдвоем с...
— Сразу раскусят, — произнес Майкл.
— Да-да, — спохватилась она. Оказывается, Майкл уже давно что-то рассказывал ей, а она не слышала ни слова.
— Поэтому я думаю использовать тележку торговца «хот-догами».
— Угу. — Все равно она ничего не поняла. Они допили кофе со сладостями. Молли уехала на уик-энд за город к своей подружке Вайноне. Эндрю путешествовал по Италии. Сегодня он в Генуе, завтра переедет в Неаполь. А послезавтра...
— Такая, с полосатым тентом. Фредди Култер оборудует ее видеокамерой. Никому из местных и в голову не придет, что сыщик может торговать сосисками в тесте в их квартале. Как ты думаешь?
— В каком квартале?
— Вот этого я сказать не могу.
— Речь идет о слежке?
— Да, то самое дело, что я веду.
— И о котором ты по-прежнему...
— ...не могу рассказать. Извини.
— Но ты же