подставных лиц и адвокатов, но все они либо боялись меня, либо задолжали мне и продали его с потрохами. Причем, надо добавить, они сделали это с радостью, почти с ликованием. — Она безразлично пожала плечами. — Но в этом весь Сайгон: все, что тебе требуется, — деньги, знакомства и влияние, но этого-то как раз труднее всего достичь. — Изогнув кисть, Мик воткнул кинжал в крышку стола. Метрдотель сделал вид, что ничего не заметил. — Чтобы получить все это, надо сначала пролить кровь, и немало крови, не так ли, Джай? В этом вся Азия. Жизнь стоит меньше, чем килограмм риса, ты ведь это впитала с молоком матери?
Джай не отрывала взгляда от все еще дрожащего кинжала, который напомнил ей готовую к броску кобру. По лицу женщины невозможно было понять, притягивает или отталкивает ее окружающая Леонфорте аура насилия. Ее щеки раскраснелись, на верхней губе проступили мелкие капельки пота.
— Ты ведь сам убил его, правда?
— Нет, Джай, это ты убила его.
— Что ты говоришь? Я к этому не имею никакого отношения.
Он изучающе посмотрел на нее:
— Поразительно, но я вижу, ты действительно так считаешь. Но вот тебе правда. Когда ты отдаешься мужчине и твоя сексуальность начинает руководить его поступками, тебе только кажется, что она есть нечто отдельное от тебя, что ты остаешься в стороне и не в ответе за жизненно — или смертельно — важные решения, которые принимает близкий тебе человек.
— Но я не выношу вида смерти, — гневно прошептала она. В ее глазах появилось отсутствующее выражение, они словно обратились внутрь ее существа, и Мик понял, что она смотрит в прошлое.
— С тех пор, как я увидела лежащую на полу мать... И кровь, повсюду кровь... — Она судорожно вздохнула. — Ее внутренности лежали на полу, как клубок змей. — Вернувшись к реальности, Джай посмотрела на него осуждающе: — Ты знаешь это, ты же знаешь. И все же судишь меня по своим стандартам.
Он через стол наклонился к ней, и в его хищных глазах загорелся огонек.
— Это единственное, в чем я действительно знаю толк, Джай. — Он насадил на вилку креветку. — Ешь, а то остынет.
Теперь Джай ела охотнее, и пару раз он имел удовольствие увидеть блеск ее мелких, ровных зубов. Собственно говоря, ему было жаль, что ее муж уже мертв. Обладать ею было гораздо приятнее, сознавая, что она принадлежит другому. Ему вспомнилось, как однажды, во время небольшой интимной вечеринки, он овладел ею в кладовке — задрал юбку и, сжимая в ладонях колыхающиеся груди, слыша все учащающиеся стоны экстаза, входил в нее снова и снова, а ее самодовольный, самоуверенный муж накачивался в это время вином и проворачивал свои делишки. Он испытывал особое удовольствие, наставляя рога человеку, который пытался его надуть, но теперь все это было уже позади. А жаль «Однако, — подумал Мик, — настало время двигаться дальше». Вторжение Николаса Линнера в Плавучий город предопределило дальнейшее.
Плавучий город был крепостью, находился он в нагорьях Северного Вьетнама, оттуда Мик и Рок руководили своей сильно разветвленной сетью, которая занималась торговлей оружием и наркотиками. Теперь, по милости Линнера, Плавучий город прекратил свое существование и остался только в воспоминаниях. С Миком было все в порядке, он за несколько месяцев до катастрофы почувствовал, что пора уносить из этого города ноги, и ему потребовался только хороший пинок под зад — и Николас Линнер любезно сделал это. Он проник в город и убил Рока. Линнер наверняка попробовал бы свои мистические способности и на Мике, если бы не ядерный взрыв экспериментального переносного оружия, известного под названием «Факел».
В Плавучем городе Мик наконец-то встретился с Никола-сом лицом к лицу, и эта встреча закончилась для него потрясением — как будто он увидел его легендарного отца, полковника Линнера. Это было все равно что повстречать свое второе "я", своего — как там говорят немцы? — doppelganger — двойника.
Между полковником и отцом Мика, Джонни Леонфорте, существовала некая необычная связь, и такая же связь существовала между их сыновьями. Обнаружив эту связь, Мик никак не мог поверить в ее существование и долгие месяцы усердно — хотя и безуспешно — пытался доказать обратное. После того как он убедился в этом, что-то навсегда изменилось в его жизни — как в скором времени должно было измениться и в жизни Николаса. Но Мик, всегда предпочитавший