относился к нам, и только благодаря ему монастырь Девы Марии был возрожден и фактически выстроен заново. Наш монастырь процветает, в то время как другие безуспешно пытаются выжить. — Она одарила Камиллу, схватившую ее руку, благосклоннейшей улыбкой. — Кроме того, моя дорогая, мы с вами знакомы уже несколько лет. Мы провели так много часов в нашем садике размышлений, разговаривая о самых важных вещах!
Камилла улыбнулась:
— Вы правы. Я помню, как впервые нас представили друг другу. Тогда мать-настоятельница Мэри Маргарет была еще не очень старой, но уже неважно себя чувствовала. Она-то и привела тогда вас с собой и заявила своим надтреснутым голосом, что за нее будет говорить Бернис.
Настоятельница согласно кивнула:
— Да простит меня Бог, но когда она умрет, это будет огромным облегчением для нее и для всех нас. — Бернис сокрушенно покачала головой. — Мэри Маргарет приходится так страдать! Это слишком много для одного человека!
— Дорогая, я давно хотела спросить вас. Я знаю, что вы посвящены во все дела семьи Гольдони, и все же стали нашим другом.
— Ну конечно. — Бернис взяла Камиллу за руку, ее ладонь излучала божественное тепло, что являлось одним из необычайных талантов.
Настоятельница была высокой, стройной женщиной с очень выразительным лицом и глазами математика. У нее был аналитический склад ума, ей было незнакомо ослепление разума или нерешительность. Говорили, что у нее мужской, твердый характер, но она гораздо справедливее мужчин в своих суждениях. Бернис обожала читать книги и разгадывать человеческие натуры и никогда не занималась тем, что вызывало у нее сомнения.
— Дважды в день я молюсь о Марко, — сказала настоятельница, — а когда-то со смехом говорила, что не будь на Земле таких грешников, как он, церкви было бы нечего делать. — Она снова улыбнулась. — Даже если бы мы с вами, моя дорогая, были родными сестрами, то и тогда не были ближе друг к другу, чем теперь.
— Да, — Камилла сложила руки на коленях, нервно комкая пальцами влажный платок, — да, вы правы.
До их слуха сквозь каменные стены донеслись нежные звуки молитвенных песнопений, латынь которых, казалось, успокаивала и умиротворяла глубокую сердечную скорбь:
— Камилла, скажите мне, чем я могу вам помочь, — проговорила Бернис, поднимая ладони вверх. — Уверяю вас, что бы вы ни попросили, ничто не будет мне в тягость.
Гостья кивнула и, набравшись смелости, сказала:
— В этот страшный час беды и отчаяния я пришла сюда, чтобы просить у вас совета. — Она посмотрела в голубые проницательные глаза Бернис. — Сейчас вся моя семья на краю гибели. Скажите, что мне делать?
Настоятельница откинулась назад. Она поняла, что от того, что она сейчас скажет и сделает, зависит вся ее дальнейшая судьба, однако осталась совершенно спокойной.
— Дорогая моя, прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу напомнить известную истину о том, что легко давать советы, но трудно им следовать.
— О Бернис! Но ведь я же сама пришла к вам за помощью! — В глазах Камиллы стояли слезы. — Мне больше не к кому идти. Какой бы совет вы мне ни дали, клянусь, я последую ему беспрекословно!
— Это обитель Божья, и, давая клятву, вы должны будете любой ценой сдержать свое слово, — заметила настоятельница.
Камилла тяжело перевела дыхание:
— Да будет так!
Бернис кивнула:
— Что же, очень хорошо. Давайте прежде обратимся к философии Гёте: «Лишь у немногих мужчин хватает воображения для реальной жизни». Позвольте мне объяснить, каким образом эти слова относятся к нашей ситуации. Дорогая моя, вы говорите, что ничего не знаете о бизнесе мужа, и я вам верю. Мужчины обычно не допускают, чтобы женщины вмешивались в их дела. Они правят этим миром очень-очень давно, но что хорошего принесло это людям? Бесконечные войны и кровопролития, ибо только так все мужчины предпочитают разрешать конфликты. Но нельзя платить за будущее смертью наших сыновей! — Она подняла вверх указательный палец. — Я хочу, чтобы вы призадумались над моими словами. Возможно, болезнь вашего мужа — знак Божий? Три дня назад у меня было видение — Господь простер свою длань во тьму и поразил молнией того, чье имя мне было неизвестно, но теперь я, кажется, его знаю. Камилла, это Божье наказание, и, как только вы поймете это, мы с вами сможем превратить трагедию в триумф!
Камилла озадаченно покачала головой:
— Я не понимаю,