к нему руки. — Майкл, я здесь для того; чтобы покончить с этой бессмысленной враждой раз и навсегда. Я здесь, чтобы исцелить тебя.
— Нет! — Леонфорте закрыл уши руками и упал на колени. — Боже, огради меня от моих собственных мыслей!
Видя его страдания, Джеки опустилась рядом с ним на олени.
— Я здесь, чтобы защитить тебя, Майкл. Ты натворил столько зла! Ты не похож на моего брата, которого я знала прежде и с которым проводила вечера на крыше дома, мечтая о будущем.
Голова Мика качалась из стороны в сторону.
— Разве ты не понимаешь? Эти мечты — ничто! То, о чем мы с тобой говорили, — чушь собачья!
— Ты не прав. У нас с тобой была одна и та же мечта. Мы хотели оказаться как можно дальше от той жизни, которой жила семья Леонфорте. Разве ты не помнишь?
— О Джеки! У меня была тогда другая мечта, но я не мог поделиться ею с тобой. Не мог.
Он взглянул в изумленные глаза цвета морской волны, которые всегда оказывали на него магическое воздействие.
— Что это была за мечта? — спросила сестра. — Расскажи мне теперь, когда я рядом с тобой. Расскажи!
Лицо Мика скривилось от боли:
— Нет, не могу...
— Расскажи! Пусть Бог придаст тебе силы.
— Бог! — Его лицо еще сильнее исказилось. — Я пал так низко, что Бог для меня уже не существует.
— Он существует, Майкл! Это он привел меня сюда. Поверь мне, он существует!
— Ты такая чистая, добрая, просто святая. — Он опустил глаза. — У таких, как ты, есть Бог.
— Нет, он есть у всех, Майкл, и у тебя тоже.
Он ощутил ее прикосновение, и ему захотелось отодвинуться и спрятать свое лицо.
— Джеки, я совсем как прокаженный. Осторожно, даже в моем поте есть ядовитая зараза.
Но сестра еще теснее прижалась к нему. Разгоралась утренняя заря, ветер пел вокруг них на все голоса.
— Расскажи мне свою мечту, — прошептала она.
Мик вздрогнул.
— Я умру, если расскажу тебе о ней.
— Ты не умрешь, пока я обнимаю тебя. Тебе нечего бояться.
— Я боюсь, все равно боюсь. Боюсь себя и... Боже, я боюсь и тебя.
— Меня? Но почему?
— Я боюсь того, что ты обо мне подумаешь, если я расскажу тебе, о чем мечтаю. — Он дрожал как в лихорадке. — Ты возненавидишь меня.
— Хорошо, не говори ничего, просто, выслушай меня. — Джеки прижала брата к себе. — Когда мы с тобой были молодыми, мне однажды приснился сон, как будто ты вошел в мою комнату. Вокруг было темно, но я сразу узнала тебя. Ты лег рядом, и я ощутила жар твоей кожи. Потом ты прошептал мое имя, и я прошептала твое, и до самого утра мы занимались любовью.
Мик как-то весь обмяк в ее объятиях. Ему казалось, что он весь расплавился, внутри было так горячо! И по его щекам текли горячие слезы, как он ни старался их удержать. Это было слишком — ведь она говорила то, что он так мечтал услышать от нее в течение долгих-долгих лет. Он снова обрел сердце, тут же разбившееся на кусочки.
Оправившись от нахлынувших чувств, он, в свою очередь, рассказал ей о своем сне: они танцевали вдвоем на освещенной огнями площадке где-то на средиземном курорте.
— Я горячо любил тебя, я хотел тебя, но это было совершенно невозможно, — закончил Мик свой рассказ. — И это было ужасно. Я был уверен, что буду гореть в аду за то, но не мог не думать о тебе, не мог не хотеть тебя. А потом ты уехала в монастырь, и я понял, что мне следует держаться от тебя как можно дальше.
— О Майкл! Это все из-за меня, — заплакала Джеки.
— Нет-нет. — Мик удивился непривычной нежности, которую он испытывал к сестре, она оставалась решающей силой в его жизни — единственной настоящей побудительной силой. Вторая кожа, которую он так старательно наращивал поверх останков своей прежней личности, сползла с него, и теперь он был беззащитен и раним.
Джеки поцеловала его. Был ли это поцелуй страстной любви или поцелуй сестры? Он не мог найти ответа на этот вопрос, да и не хотел его искать.
Внезапно он увидел знакомую тень, возникшую на лестнице, и с животным рыком оттолкнул сестру от себя. Наверное, он сделал это слишком грубо, потому что она упала на спину. На лестнице стоял Николас, его двойник, его враг, и Мик бросился на него.
Джеки страшно закричала, стараясь прекратить драку. Но Леонфорте не хотел останавливаться. Его бой с Николасом был неотвратим и неизбежен. Мик любил Джеки всем сердцем и душой, и в эту секунду ему казалось, что нет ничего невозможного. Временно приостанавливали свое действие