дымом. — Впрочем, знаете ли, любить — это одно, а жить вместе — совсем другое, такие вещи не всегда совпадают. Возможно, она жила с Джоном Леонфорте, не любя его, откуда нам знать?
Доннау сказал «нам». Это был хороший знак — допрашиваемый сменил позицию «я против них» на «мы против них».
— Вы правы, — отозвался полковник. — Я почти ничего не знаю об этой женщине. Может быть, стоит поговорить с ней самой.
— Что ж, желаю удачи, — усмехнулся майор. — Таких, как Фэйс, я никогда не встречал в жизни. Она тверда как сталь и хорошо знает, чего хочет. — Доннау смял окурок и тут же закурил новую сигарету. — Я почти уверен, что Фэйс Сохил все прекрасно предусмотрела, вы не сможете застать ее врасплох.
Линнер сменил тему и спросил майора, известно ли ему что-нибудь о доме, зажатом между двумя складами на реке Сумиде. Оказалось, что Доннау ничего о нем не знает. Полковник не стал рассказывать майору, что Оками уже побывал в этом доме и что там находится убежище Фэйс. Однако самое интересное было то, что женщина больше не советовала оябуну туда приходить. Странно: почему? Ведь если майор прав, и Фэйс действительно работает на Чезаре Леонфорте, почему бы ее убежище не использовать и Оками?
— На сегодня достаточно. — Линнер поднялся.
— Вы хотите сказать, что я свободен и могу идти куда захочу? — Доннау удивленно посмотрел на полковника.
— Как вам будет угодно.
Майор медленно поднялся со своего места. Его взгляд невольно скользнул по пачке фотографий, валявшейся на полу.
— Можете забрать их, если хотите, — сказал Линнер. — У меня достаточно копий.
Доннау сдержанно улыбнулся:
— К чему они мне? Я и так все хорошо помню.
Он уже подошел к двери, когда полковник окликнул его:
— Майор, у меня есть еще одна просьба.
Поколебавшись, Доннау обернулся.
— Буду вам весьма признателен, если вы узнаете, кто является хозяином того дома между складами.
Взглянув на пачку фотографий, майор кивнул головой и вышел.
У Микио Оками была навязчивая идея — он во всем видел сходство между омертой, сицилийским кодексом верности и молчания, и кодексом верности якудзы. Изучение законов и традиций итальянской и американской мафии стало его самым большим увлечением. Оками считал, что между семьями Леонфорте и Маттачино шла напряженная и жестокая конкурентная борьба, плацдармом которой был Вашингтон, округ Колумбия. Обе семьи страстно стремились пробраться в правительство, завязать близкие отношения с сенатором Джозефом Маккейбом, восходящей звездой, которая недавно появилась на политическом небосклоне.
— Я хочу, чтобы вы организовали слежку за Фэйс Сохил, — сказал Линнер.
— Зачем? — удивился Оками.
— Джек Доннау считает ее двойным агентом, работающим на Леонфорте и еще на кого-то.
— На Черного Пола Маттачино?
— Очень может быть, — кивнул полковник.
Оками выглянул из окна торуко.
— Интересная идея, но вряд ли нам удастся установить, с кем связана Фэйс.
— Почему нет?
— С тех пор как я убил Джонни Леонфорте, она держит меня на расстоянии, не подпуская слишком близко к себе. Я уже много раз пытался выяснить ее подлинные намерения и цели, и все напрасно. Эта женщина крепко держит круговую оборону, и с тех пор как погиб Джонни, ведет монашеский образ жизни. Во всяком случае, мне так кажется. Несмотря на то что мы с ней регулярно встречаемся, по крайней мере раза два в неделю, все это происходит в присутствии других людей, и вот уже десять месяцев я не могу поговорить с ней с глазу на глаз.
— Так где же она живет, черт бы ее побрал?
— Понятия не имею, — вздохнул оябун. — И все мои попытки выяснить это ни к чему не привели.
— Продолжайте искать, — сказал полковник. — Должна же быть брешь в обороне этой женщины.
Оками ответил как истинный последователь Конфуция:
— Я сделаю все возможное.
Прошло две недели, но оябун так и не смог хоть что-нибудь узнать о тайне Фэйс. Полковник стоял у окна комнаты торуко, разглядывая серое токийское небо, которое, как в калейдоскопе, разительно менялось каждый день. Он думал о таинственном убежище Фэйс Сохил, о том, кто был хозяином зажатого между складами дома. И вдруг ему самому захотелось взглянуть на этот дом. Он пошел по коридору и по дороге заглянул в комнату, где работала Эйко — заполняла своим каллиграфическим почерком бухгалтерские книги. Обычно она занималась этим когда не обслуживала мужчин-клиентов.
—