в бар для гомосексуалистов под названием «Двадцать одна роза» и заказал виски с содовой. Немало глаз было направлено в его сторону, но он не чувствовал себя в опасности. Нансёку, идея любовной страсти между мужчинами, имела в Японии весьма давнюю историю. Среди самураев проявление хоть малейшего интереса и любовной привязанности к женщинам считалось признаком слабости. Иметь в качестве любовника молодого мужчину или даже совсем юного мальчика — эта идея уходила корнями в культуру Древней Греции, где обожествлялись мужские формы и достоинства. В Японии гомосексуализм приписывался влиянию буддистских монахов, выходцев из Китая.
Николас заплатил за виски, повернулся лицом к залу и стал искать Такуо Хатту. О нем шла дурная слава, говорили, что пару раз в неделю он бывает то в одном, то в другом баре для гомосексуалистов, расположенном в этом районе. Жена Хатты сказала Николасу, что мужа нет дома, и он отправился его разыскивать, побывал в нескольких барах и наконец заглянул в «Двадцать одну розу». Мужские пары медленно танцевали на маленькой и тесной площадке. Многие прильнули друг к другу в сладострастном порыве. В помещении было темно и накурено.
Еще дважды Николас получал недвусмысленное предложение, кто-то даже попытался приобнять его, и он уже начинал потихоньку злиться, когда из мужского туалета вышел человек, чем-то похожий на Хатту. Не без труда Николас стал протискиваться сквозь потную толпу переминавшихся с ноги на ногу людей. В это время кто-то успел щипнуть его за ягодицы, а один молодой японец, по виду простой служащий, с обручальным кольцом на пальце, крепко поцеловал в губы.
Вытерпев все это, Линнер пробрался на другой край толпы и увидел, что это был действительно Такуо Хатта. К несчастью, Хатта тоже заметил его. Скрытые стеклами очков глаза его расширились. Расталкивая обнимавшиеся парочки, он пустился наутек; как скользкий угорь, успел пробраться к входной двери и с силой распахнул створки. Николасу казалось, что он действует словно во сне, медленно протискивается сквозь толпу, так медленно, будто ноги его погрузились в зыбучий песок. Отчаянно работая локтями, он все-таки добрался до двери, выскочил на улицу и увидел, как Хатта открыл заднюю дверцу большого черного «мерседеса», стоявшего у обочины. Закричав, Линнер со скоростью спринтера бросился к машине. Хатта быстро оглянулся, его глаза стали огромными от страха, нырнул на заднее сиденье «мерседеса», и водитель рванул машину с места. Раздался пронзительный визг шин, «мерседес» съехал с обочины и тут же врезался в переднее крыло проходившего мимо такси. От удара машина чуть не перевернулась, ее сильно отбросило в сторону.
Воспользовавшись мгновенной задержкой, Николас бросился вперед как раз в то мгновение, когда водитель уже нажимал на газ, прыгнул на машину и вцепился в опущенное стекло дверцы. «Мерседес» помчался по скользкой от дождя улице.
За рулем сидел один из крепких и жилистых кобунов якудзы. Он резко повернул руль, и машина чуть не врезалась на полной скорости во встречный огромный грузовик. Николас больно ударился всем телом о крыло автомобиля, но продолжал висеть на дверце. «Мерседес» как ракета мчался вперед, провожаемый нестройной какофонией автомобильных гудков возмущенных водителей. Кобун уверенной рукой вел машину, с бешеной скоростью мчавшуюся по улицам, заставлял ее резко вилять то в одну, то в другую сторону, пытаясь сбросить Николаса. Каждый раз, когда машина резко кренилась вправо, ботинки Николаса чиркали по гудронированному шоссе. Когда же машина кренилась влево, Николаса резко бросало на противоположную дверцу.
Линнеру удалось просунуть руку в окно машины и покрепче уцепиться за дверцу изнутри, и тут он боковым зрением увидел неясные очертания чего-то темного, быстро надвигавшегося на автомобиль. Повернув голову, он увидел, что это был узкий проход между домами. Именно туда мчался теперь «мерседес», водитель хотел размазать висевшее на дверце тело Николаса о стены домов. Проход был настолько узок, что любая машина могла проехать по нему только впритирку к стенам.
Внезапно передняя фара машины, воткнувшись в покрытую сажей и копотью стену, с грохотом разбилась на множество осколков. Не теряя времени, Линнер опустил ноги, больно ударившись о покрытие дороги, и, оттолкнувшись изо всех сил, перебросил тело на крышу автомобиля.