очереди.
Но примерно за месяц до его ареста что-то изменилось. Лонда стала для него более доступна — он мог пользоваться ею почти каждый раз, когда желал этого, хотя время встречи назначала она. Чем занималась эта женщина, когда была не с ним? Лучше было не спрашивать, решил он. Зачем разрушать такую приятную иллюзию?
Боль, заставившая его застонать и вызвавшая эрекцию, унесла все унизительные воспоминания. Эта боль была особенной, она граничила с наслаждением, потом граница совсем исчезла, и оба эти чувства соединились в одно и охватили все его существо.
Пока Лонда работала над ним так, как умела делать только она, Акинага стонал. Он чувствовал, что капли ее пота, как расплавленный воск, падали на его кожу, и с каждой каплей сладостная боль все нарастала. Потом, распластавшись на нем подобно гигантскому крабу, она сделала что-то, от чего у него глаза чуть не вылезли из орбит. Откуда-то из самой глубины его естества вырвался крик, и ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Но он, как обычно, устоял, потому что иначе Лонда наказала бы его, прекратив действо, а этого он допустить не мог. Акинага начал извиваться, его била такая дрожь, что казалось, хрустнут все зубы. Еще немного — и он...
Вдруг ему послышался какой-то посторонний звук за пределами того облака сладостной боли, которым окружила его Лонда. Это был резкий, металлический звук поворачивающегося ключа.
— Что это? — невнятно пробормотал он.
— Ничего, — сказала Лонда, опять погружая шпильку туфли в его плоть так, что ему показалось, что он умирает.
Однако звук повторился, и Тецуо стал вспоминать, слышал ли он, как Лонда закрывала за собой дверь. Конечно, она закрыла ее, всегда это делала... Он был весь словно в тумане, но все же сумел разглядеть на ковре пару черных, лакированных, дорогих туфель. Мужских туфель.
— Что? Кто?.. — Акинага попытался изменить позу, чтобы увидеть что-нибудь, кроме брюк, но не мог шевельнуться в эротических объятиях Лонды.
— Акинага-сан, — раздался мужской голос, — весьма рад в конце концов встретиться с вами.
Все еще погруженный в туман эротического экстаза, Тецуо попытался сосредоточиться, но Лонда продолжала держать его, в ушах стоял такой шум, что голос доносился до него как сквозь треск и искры лесного пожара.
— Кто?..
— Меня зовут Майкл Леонфорте. Вам знакомо это имя?
Акинага попытался покачать головой, но смог только выдавить из себя:
— Нет.
— Не важно, — сказал Мик. — Зато я о вас знаю многое. — Туфли немного передвинулись. — Мне кажется, мы с вами можем поладить и помочь друг другу.
— Я не нуждаюсь... ни в чьей помощи.
Мик рассмеялся:
— Посмотрели бы вы сейчас на себя, Акинага-сан. Ваша поза говорит сама за себя. Вы уверены, что не нуждаетесь в помощи?
— Я убью... вас обоих.
— В подобном положении? Сомневаюсь, чтобы вы смогли это сделать.
— Если вы действительно кое-что знаете обо мне...
— Да, конечно, — сказал Мик. — Я знаю о якудзе все. Но у вас уже нет былой силы. Внутренний совет кайсё, членом которого вы были, распался. И с чем же вы остались? Власть ушла из ваших рук и никогда больше не вернется. За это вы должны благодарить Николаса Линнера и Микио Оками, вашего собственного кайсё. Вам не нужно было пытаться занять его место. Это был плохой ход, Акинага-сан. Очень плохой. Когда вы попробовали это сделать, он разозлился и вспомнил о том, что ему задолжал полковник Дэнис Линнер. Оками завербовал Николаса. Линнер чуть не уничтожил вас окончательно. Вы буквально висите на волоске.
— Вишу... на чем?
— Это американизм, Акинага-сан, означающий неизбежные неприятности.
— У меня до сих пор осталась моя власть. И мои знакомства. Они позволили нейтрализовать прокурорское расследование, и я вышел из тюрьмы. Смогли бы вы добиться этого в подобных обстоятельствах?
— Я никогда бы не оказался в тюрьме, ни при каких обстоятельствах, — отрезал Мик.
— Сказать можно все, что угодно, — презрительно фыркнул Акинага. — Разговоры — удел некомпетентных и глупых людей.
Неожиданно его дернули за волосы так резко, что клацнули зубы, и он встретился глазами с Леонфорте.
— Ты бы лучше помолчал, — прохрипел Мик. — Лежишь тут с голым задом и пользуешься услугами женщины, которую едва знаешь.
— Что... что вы имеете в виду?
— Лонда работает на меня. Весьма ценное приобретение, не правда ли? Когда вы в клубе проявили