знал, на самом деле она имела в виду, что не знает, как она собирается делать это сама. Может быть, она и не будет. Может быть, это было просто желанием.
— Я, пожалуй, позвоню Лиллехаммеру и скажу ему, что ты согласна, — сказал Кроукер. — Нам не нужно, чтобы он стал что-то подозревать на этой поздней стадии. — Он снял трубку телефона. — Он будет в восторге, я уверен.
Кроукер набрал номер телефона. Вначале была тишина, затем ответила оператор. Он назвал свой код, и она подключила его к линии. Соединение произошло резко, он услышал слабый щелчок, когда включилось противоподслушивающее устройство, и через волны электронных джунглей послышался голос Лиллехаммера.
— Нас соединили, — произнес Кроукер в микрофон. — Она согласна действовать по вашему плану.
— Прекрасно. Что вам требуется?
— Документы. Мы отправляемся в Токио.
— Токио?
— Совершенно верно. Он находится там. — Кроукер сообщил номер их рейса. — Просто обеспечьте нам вылет.
— Все, что вам потребуется, я пришлю нарочным прямо в гостиницу в течение трех часов. Полагаю, вы все еще там?
— Хорошо. Нам надо встретиться в аэропорту перед самым вылетом.
— Понятно.
Кроукер повесил трубку и почувствовал, как у него выступил пот. «Теперь выбор сделан, — подумал он. — Никакого возврата назад». Он обернулся и увидел, что из полумрака на него смотрит Маргарита.
— Каким образом он попытается расправиться с нами в конце? — спросила она.
— Надеюсь, что я не дам ему шанса попытаться сделать это.
Кроукер перешел к ней через комнату. Он все еще был под впечатлением телефонного разговора. Он стоял перед ней, она подняла руки и откинула прядь волос с его лба.
— Скажи мне, — обратился он к ней через некоторое время. — Что стоит между тобой и Фэйс?
— Ты о ней ничего не знаешь, — ответила она резко, — поэтому не имеешь права задавать этот вопрос.
— А ты не думаешь, что наши чувства друг к другу дают мне это право?
Маргарита, взглянув на него, хотела что-то сказать, но не стала. Позади нее улица была совершенно пуста, широкая, подметенная ветром, строгая, с расплывчатыми очертаниями зданий, служивших домами для каких-то мифических существ.
Внезапно ее плечи затряслись, и Кроукер подумал, что она плачет. Однако он ошибался — она смеялась.
— Должно быть, Бог играет со мной в шутки за мои грехи, — проговорила она, продолжая смеяться. — Будучи замужем за презренным сицилийцем, который все же необходим мне, связанная долгом продолжать бизнес моего брата, прикрываясь мужской маской моего мужа, я, тем не менее, безнадежно влюблена в бывшего полицейского, работающего на фэбээровцев. — В ее смехе слышался едва уловимый горький оттенок. — Что стало со мной?
Какой ответ мог он дать ей? Какой ответ он хотел бы дать?
Жизнь полна непредвиденными возможностями в поворотами к худшему, но он хотел бы, чтобы этот момент был особенным — чтобы их выбор был безоблачно ясным, а шанс, который они решили использовать, выигрышным. Но как мог он быть в этом уверен? Ответ был прост — другого пути не было.
Ее руки напружинились, она потянула его за шею, пока их губы не слились. Ее губы были солоноватыми, и он понял, что она все еще тихо плакала в темноте, как это было в конюшне Фэйс.
— Ты хочешь знать, что стоит между мной и моей мачехой? — прошептала Маргарита, отпрянув от него. — Хорошо, я скажу тебе. Я подозреваю ее. В чем? В том, что ока сделала то, что в ее глазах было чисто деловым решением. Когда мой отец не смог больше заниматься своим бизнесом, когда он стал обузой, она убила его.
Кроукер чувствовал сильное биение ее сердца, как если бы это было это собственное сердце. Он смотрел без слов на нее некоторое время.
«Убила» — в этой ситуации слово казалось неприличным, хотя в своей работе он применял его так часто, что совсем привык к нему.
— Убила?
— Да.
— У тебя есть доказательства?
Она улыбнулась сквозь слезы.
— Мой детектив, всегда и везде.
— Я не мог сдержаться. Так уж я вижу мир.
— Когда-нибудь я очень захочу, чтобы ты получше узнал мою мачеху.
В ее голосе слышалась отстраненность, и Кроукер понял, что она сказала это просто, чтобы подтвердить, что слышала его слова.
— Тогда я уверен, я сделаю это.
Держа ее в своих руках, он не мог даже представить себе, что когда-либо может покинуть ее. Но эта фантазия, как это ни горько, не могла стать реальностью.
Ее густые волосы