его называл. Не то чтобы Сновидение всегда было одним и тем же, но некоторые основные его темы никогда не менялись.
Всегда были джунгли с тропическими растениями, расположенными в три яруса, с которых капала влага, с роскошными фруктами и с ядовитыми змеями. Несомненно, это было видение рая во сне. И Лиллехаммер знал, что для федерального врача-психиатра, которого он должен был посетить после возвращения из Вьетнама, было бы просто праздником услышать о его бредовых видениях. Но об этом, конечно, не могло быть и речи.
Сновидение было подобно тому, как если бы он споткнулся о гравитацию, упал вверх, а не вниз, ударился головой о клетку из закаленного на огне бамбука. Это и была вторая основная тема — впечатление, что он находится в зоопарке с его вонью, ограниченным пространством и, самое главное, с угнетающим чувством, что за ним постоянно наблюдают.
В Сновидении, так же как и в своей памяти, он ходил взад и вперед по грязному полу площадки, слишком маленькой даже для того, чтобы вытянуться во всю длину. Он был вынужден спать сидя, что долго ему не удавалось. Все это было частью Сновидения. Темнота, удручающее затишье, жужжание насекомых, а затем яркий свет перед закрытыми глазами и внезапное пробуждение. Это происходило снова и снова, как в Сновидении, так и в памяти. Наконец сои сделался еще одной свободой, которой его лишили.
Замысел был совершенно логичным и вытекал из основополагающих задач допроса: лишить жертву чувства времени, места и, наконец, самого себя. Конечным результатом были уступчивость и покорность. Так же как пекарь месит тесто, доводя его до нужной кондиции, люди, захватившие пленных, стараются сломать их психику.
Неизвестно, в какой степени это им удалось. И эта неизвестность была самым ужасным. Вначале, когда Сновидение только началось, Лиллехаммер надеялся, что оно даст ответ на вопрос, который преследовал его все время после возвращения из Вьетнама, — был ли он сломлен? В госпитале, пока постепенно затягивались его раны, у него было достаточно времени на размышления. Еще больше — по возвращении в Штаты, когда на него напустили врача-психичку.
На самом деле она понравилась ему, эта Мадлен. Он даже слегка влюбился в нее. Этого следовало ожидать, однажды объяснила она ему. Мадлен проявила к нему настоящую доброту впервые за время, прошедшее после заключения в бамбуковом зоопарке где-то в зарослях Лаоса.
Боже, каким дерьмом он был. Но Мадлен не согласилась с ним и фактически убедила его в обратном. Они не могли сломать его, убеждала она, так как ни один из секретов, которые были ему доверены, не был выдан. Не был провален шифр, не был предан ни один человек, не выявлена цепочка связи.
— Пусть вас не беспокоят воспоминания, — заверила его Мадлен. — В таких случаях на память совершенно нельзя полагаться.
Вот почему ее напустили на него. Чтобы вновь возродить его к жизни, чего он сам, очевидно, не смог бы сделать.
— С вами все в порядке, — сказала Мадлен на последнем сеансе. — Вы живы и способны вернуться к тому, чем вы занимались раньше. Что бы ни произошло, все это в прошлом.
Ему хотелось верить ей. И он бы так и поступил, конечно, если бы не это Сновидение. Несмотря на то, что она была права — ему еще доверяют и он пользуется уважением среди своих лучших соотечественников, — Сновидение застряло у него в памяти как камень.
В Сновидении, так же как и в его памяти, постоянно присутствовал запах крови и испражнений, а холодный пот покрывал его испуганное тело как мерзкая вторая кожа. Они приходили за ним в этот зоопарк и проделывали с ним такие безобразные штуки, о которых он не мог говорить даже Мадлен, которую он любил и которой даже немного доверял.
На большее доверие он был неспособен, хотя Мадлен и уверяла его в обратном. В этом проклятом зоопарке сначала его лишали человеческого облика, затем разрушали его способность доверять своим товарищам.
В Сновидении, равно как и в своей памяти, он был одинок, покинут своими соотечественниками, теми, с кем клялся в вечной дружбе. Подобно легендарным рыцарям Круглого стола, они обещали стоять плечом к плечу. Но вынести все ужасы зоопарка пришлось ему одному. Никто не пробился сквозь густые заросли, покрывающие горные хребты, никто не проник в зоопарк темной ночью, чтобы освободить его.
Он оставался там, подвергаясь бесконечным унижениям в пыткам.