и Джоэль вверх по обрыву, а веревка скользила в ладонях, и они опускались все ниже и ниже.

* * *

Через несколько часов орнитолог снова пришел за ним в камеру.
А Том куда-то делся.
- Знаешь, что меня по-настоящему расстраивает? - начал допрос орнитолог и затянулся «Винстоном». Он втягивал дым, пока на лбу не стала подрагивать жилка, и только после этого выдохнул сизые клубы никотина.
- Нет, - отозвался Пол.
- И не ломай голову. Это был риторический вопрос. Я проверял, как ты усвоил правила допроса в АКН. Твой ответ мне не нужен. Меня расстраивает вот что - можно сказать, удар под самый дых: я целых полтора года разрабатывал этого козла, а он возьми и подохни. Тяжелый случай прерванного коитуса. У меня яйца посинели и стали размером с грейпфруты. Представляешь, какие ощущения?
На этот раз Пол промолчал.
- Не из лучших. Уверяю тебя, совершенно хреновые. Чего я, в самом деле, добился? Налетался на халяву в самолетах, а ведь мне необходимо чем-то отчитаться в конторе. Веришь? Все эти утомительные перелеты в Боготу, на экране вечно «Брюс Всемогущий», а рядом такие мешки с дерьмом, как ты. Если подфартит, на Рождество придется тащиться в Сан-Хосе. А я так и чувствую, что подфартит. Такой уж я везучий - полтора года работы, и с чем я остался? С тобой! Последним вагончиком в экспрессе Майлза.
Полу объяснили, что он оказался последним из череды многих наркокурьеров. Орнитолог терпеливо следил за денежными потоками. От Гольдштейна в Колумбию и обратно. Трудился, трудился, и вдруг...
- Так что произошло в его доме, Пол? Не поделили деньги? Не договорились об условиях?
- Я же вам рассказывал, - ответил Пол. - Он застрелился.
- Что ж, может быть. Только я почему-то не склонен тебе верить. Тебе не повезло - ты оказался крайним. Скажи, хреново? Пойми, я ведь тоже должен получить свою законную долю. И эта доля, дружок, - ты. Так говоришь, застрелился? Может быть. А может быть, и нет. Честно говоря, мне наплевать.
- Я вам много раз повторял, что нас похитили. Майлз сговорился с шофером и няней... Галиной. Она подменила детей, и когда мы приехали к ней...
Пол запнулся. Его рассказ даже ему самому показался неправдоподобным. И орнитолог тоже не спешил верить во всякие россказни, которые выставляли подозреваемого невинной жертвой, - закуривал очередную сигарету и смотрел в пространство.
Но Пол замолчал не только поэтому.
Стол перед ним был изрезан перочинным ножом. Всякая ерунда - несколько ругательств, скабрезные рисунки и рассеченное надвое сердце.
Пол пригляделся к букве, которая стояла в большей части неровно раскроенного органа.
Это была буква "Р".
И он кое-что вспомнил.
Письма от Галины. Ее внучка, которую она намеревалась защищать всеми силами.

* * *

«Ее отец охотится за ней. И не остановится, пока ее не найдет. А как вы знаете, Р. обладает властью и средствами, чтобы это осуществить».
"Р".
Пол наконец все понял.

Глава 38

Эту штуку называли «деревом причин». Так ее окрестили сонные ребята из отдела корректировок.
Когда случалась какая-нибудь трагедия - кто-нибудь погибал, сгорало дотла здание, самолет падал с небес или мост обрушивался в реку, требовалось соразмерно распределить ответственность.
Тогда возвращались к истокам.
И создавали «дерево причин».
Начинали с «веточек» - самых малых фактов, которые были известны. Далее старались установить, какие из них вели к «ветвям». А потом к стволу. При некотором везении, честно выполняя свое задание, можно было добраться до самых «корней».
Чем еще было убивать время в камере, как не «обдирать кору»?
Пол этим и занимался.
«Рубил», «пилил», «подрезал», «отщипывал». И в конце концов воссоздал дерево.
Все началось с няни-колумбийки.
Она помогала американским парам, которые спешили в ее страну, сгорая от желания как можно скорее обзавестись детьми. Кто бы сомневался - добрая женщина: она не понаслышке знала, что значит хотеть детей, поскольку сама некогда имела по крайней мере одну дочь. Скорее всего ее дочь была похожа на Джоэль.
Няня-колумбийка работала на американского адвоката. Может быть, не постоянно, может быть, не очень долго. Адвокат по делам усыновления направлял бездетные пары в страну, где первой статьей экспорта был кокаин, второй - кофе, а третьей - живой товар. В страну, где детей воруют так же часто, как и бросают.
Этот адвокат