свернулась на полу, закрывая своим телом Джоэль, чтобы с той не случилось ничего непоправимого.

Глава 37

Снаружи это было похоже на гараж. Большие желтые буквы призывали: «Вызови такси».
Только это был не гараж.
Не было здесь никаких такси.
И никаких шоферов.
Были темные коридоры, которые, казалось, вели в никуда. И большое помещение с едва заметными масляными пятнами на полу. Может быть, когда-то здесь действительно был гараж такси, но только не сейчас.
Сюда и привел Пола натуралист-орнитолог.
Он препроводил его вниз по лестнице, крепко держа за руку, запихнул в машину с полированными стеклами, и безликий водитель вывез его из центра. «Куинс», - подумал Пол. Бескрайний, неизведанный район, который манхэттенцы, направляясь в Ист-Энд, как правило, пересекают без остановки, если только не задерживаются на бензозаправке.
- А вы наблюдаете не за птичками, - заметил по дороге Пол.
- Да, - согласился орнитолог. - За другими объектами.
Полу потребовалось некоторое время, чтобы понять, что его подвергают допросу.
Его спрашивали, а он почему-то отвечал. Допрашивающих было двое. Через некоторое время Пол заметил, что один из них все время держался вне поля зрения, прямо за его спиной, а вопросы они задавали попеременно, подменяя друг друга, как волейболисты на площадке, играющие то у сетки, то на подаче. Пол решил, что такая тактика рассчитана на то, чтобы его запугать. Ведь тот, кто прятался сзади, мог сделать все, что угодно. И ему захотелось сказать им, что незачем так стараться, - он и без того основательно напуган.
Когда они вошли в гараж, орнитолог накинул на себя синюю виниловую куртку. Нет, «накинул» - это не то слово. Он покрыл себя ею, словно чемпион «Мастерз», демонстрирующий победный зеленый цвет. На куртке красовались буквы АКН, каждая величиной с полфута. Пол подумал, что таким он врывался в двери где-нибудь в испанском Гарлеме. Но, вламываясь в дверь его кооперативной квартиры в Верхнем Вест-Сайде, орнитологу было вовсе ни к чему афишировать принадлежность к данной организации.
- Ну, Пол, знаешь, что это значит? - спросил агент.
- Да... Администрация по контролю за соблюдением закона о наркотиках...
- Неверно.
- Так ведь... А... К...
- Неверно.
- Я думал, АКН...
- Неверно. Здесь сказано: «Пол спекся».
«Сущая правда», - подумал Пол.
- Могу я позвонить?..
- А почему спекся? - перебил его орнитолог. - Способен догадаться?
- Нет... Да...
- Так нет или да?
- Извините, могу я позвонить своему адвокату?
- Адвокату? Конечно. Например, Майлзу Гольдштейну. Майлз ведь адвокат? - Он снял очки и вместе с ними отбросил всякую схожесть с мягким ученым-орнитологом.
«Я наблюдаю за другими объектами». Точнее не скажешь.
- Пол, я задал тебе вопрос. Может быть, ты не знаком с порядком допроса в АКН? Так я тебе объясню: мы спрашиваем, ты отвечаешь. Все очень просто. Я ясно выразился?
Пол кивнул.
- Грандиозно! Великолепно! Эй, Том, помнишь, о чем я спросил Пола? - Он обращался к человеку, который маячил где-то за стулом. Пол повернулся, чтобы посмотреть на него, но тут же почувствовал тяжелую руку - стоявший за спиной нажал ему на плечо и принудил сесть прямо.
- Ты спросил его, был ли Майлз адвокатом.
- Да, он адвокат...
- Неверно! - перебил Пола орнитолог.
- По делам усыновления...
- Неверно!
- Мы обратились к нему, потому что...
- Неверно! Майлз Гольдштейн не адвокат.
Пол пожал плечами и что-то сбивчиво пробормотал. Он чувствовал себя студентом, который никак не может угадать правильный ответ.
- Майлз Гольдштейн был адвокатом. Был. А теперь его мозгами забрызган его кабинет. Но ты же это знаешь, Пол. Тебе напомнить порядок ведения допроса в АКН?
- Не надо.
- Не надо? Отлично. Итак, Майлз Гольдштейн был адвокатом. А кем еще был Майлз Гольдштейн? Помимо того, что он был вонючим еврейским козлом. Ты, я вижу, придерживаешься того мнения, что в нашей стране евреи проникли во все коридоры власти? Захватили банки, коррумпировали корпорации, загрязняли нашу кровь? Ты так ведь считаешь, Пол?
- Нет.
- Нет? О'кей. Не бери в голову, это мы так - просто ковыряемся в говне. Так ты утверждаешь, что евреи - твои лучшие друзья? Пархатенькие, приятненькие. И ты никого не ругаешь жидами каждый раз, когда разворачиваешь газету? И искренне считаешь, что Усама выбрал для атаки Нью-Йорк только потому, что ненавидит