не найдет. А вы знаете, что у Р. достаточно власти и средств, чтобы это выполнить».
Нужно, чтобы кто-нибудь удочерил ее в Америке. И сделал это как можно быстрее.
Далее в письме подробнее рассказывалось о самой девочке.
«Она видела такие вещи, которые не должны видеть дети. Да и не только дети. И у нее начались кошмары».
Из четвертого письма стало ясно, что Майлз согласился. Да, он поможет. И более того, адвокат сделал поразительно щедрое и самоотверженное предложение. Он сам решил удочерить внучку Галины.
«Вы абсолютно уверены? - спрашивала его колумбийка. - Я чрезвычайно обрадована, но должна вам напомнить, что взять ребенка - это не на время. Это на всю жизнь. Вы станете не только ее отцом. Но ее защитником. Ее покровителем. Ее единственной надеждой».
Видимо, Майлз ответил «да» - он абсолютно уверен.
Но попросил кое-что взамен.
Только что именно?
Трудно было судить.
После этого восторги Галины поубавились. Письма стали суше и приобрели характер деловых переговоров.
«Поймите: то, что вы просите, может быть невозможно, - предостерегала она. - Я их не знаю. Не берусь за них отвечать. Могу только спросить».
Их!
Пол, словно двухлетний ребенок, начинал понимать, что за внешне бессмысленными словами прячутся наполненные глубоким смыслом понятия.
Они ответили «да».
Это явствовало из следующего письма Галины. Она отчаянно умоляла Майлза заботиться о девочке.
«Очень прошу вас о нескольких вещах, - писала Галина. - Успокаивайте ее, если она в страхе проснется среди ночи. Читайте книжки: она любит слушать о поездах, клоунах и кроликах. Учите всему, что нужно, чтобы понять новую страну. Защищайте. И пожалуйста, иногда сообщайте мне, как у нее дела. Разумеется, не каждую неделю и не каждый месяц. Время от времени. Пишу вам в последний раз. Чем меньше мы общаемся, тем будет безопаснее. Прошу вас только об одном. Но это очень важно. Вы и ваша жена - любите ее!»
За дверью кто-то был.
Пол разом окончательно очнулся и широко открытыми глазами уставился в потолок спальни.
Он снова услышал звук - словно тихонько скреблись в дверь.
Как будто кошка просила впустить ее в дом.
Но у них не было никакой кошки.
Пол лежал на кровати и гадал, в какую дверь скреблись: в закрытую дверь спальни или во входную дверь квартиры. Это было очень важно. Если в дверь квартиры, у него был еще шанс. Но если в дверь спальни - можно было не сомневаться, что он покойник.
Пол сосредоточился, напряг слух. В ушах стучала кровь; дыхание сделалось затрудненным, поверхностным и шумным.
Скребущий звук был тихим и неотчетливым.
«Хорошо, - подумал Пол, - значит, в дверь квартиры».
Он соскользнул с кровати, всеми силами сопротивляясь желанию спрятаться под матрац. Входная дверь была на замке. Он по-прежнему оставался на своей территории и мог себя защитить.
Пол был одет в одни «боксеры»; когда он посмотрел в висящее на стене зеркало в полный рост, собственное отражение показалось ему до смешного уязвимым. Он замер, вытянул шею и прислушался.
Скреб-скреб...
«Это те негодяи с „узи“ и керосином, которых я и боялся. Люди с болота», - решил Пол.
Или...
Тот тип с татуировкой «СССР» на руке.
Этот некто стоял за входной дверью. Той, из-за которой на Пола косила глазами Лиза. Если память не изменяла, он ее надежно запер. Даже на два оборота.
Пол осторожно вышел из спальни и глянул на дверь квартиры, словно видел ее впервые. Присмотрелся. Она показалась ему достаточно надежной. Правда, облупилась и требовала покраски. Но была твердой, как сталь. Сравнение обнадеживало.
Теперь Пол не сомневался, что запер ее на два оборота, но забыл, как должна стоять продолговатая ручка - горизонтально или вертикально.
До него внезапно дошло: как только он вышел из спальни, звуки прекратились. Дошло потому, что теперь они возникли снова.
Но на этот раз ближе, грубее и громче. «Туман крадется на кошачьих лапках». Этот стишок он запомнил с детства. Только сейчас к нему подбиралась не кошка, и детство давно кончилось.
Оружие.
Взгляд метнулся по квартире и нервно, словно попавшаяся между рамами муха, стал дергаться от стены к стене.
Металлическое пресс-папье от «Шарпер имидж»? Что ж, не исключено.
Полированная африканская трость, которую родители Джоанны привезли из Кении? Может быть.
Лежащее посреди обеденного стола никчемное стеклянное яйцо? Не пойдет.
А сам