понимаете?
Она понимала, но тем не менее ничего не знала. Поэтому просила сесть и слушать объявления.
Через пятнадцать минут, не дождавшись объявления, Пол снова был у справочного бюро. Потом еще через пятнадцать минут. И еще через пятнадцать.
- Послушайте, - мотнула головой колумбийка, - я же вам объяснила, у нас нет никакой информации.
- Но самолет здесь или нет? Это вы мне можете сообщить?
- Пожалуйста, сядьте. Я немедленно сделаю объявление, как только нам что-нибудь скажут.
Пол не хотел сидеть. Он хотел получить ответ.
- Кто?
- Простите, не поняла?
- Кто эти таинственные люди, которые должны вам что-то сказать?
- Еще раз прошу вас - сядьте.
- Я всего лишь задал вам вопрос. Пытаюсь выяснить, сколько времени мне еще ждать. Намекните, дайте понять, все, что угодно. Неужели я прошу непомерно многого?
Пол решил, что говорит громче, чем нужно. Понял это по тому, что несколько пассажиров в зале ожидания оторвались от кроссвордов, газет и журналов и взглянули в его сторону. Они смотрели обеспокоенно и в то же время поощряюще. Возможно, он один поступал сейчас так, как хотелось каждому: выпускал пар растущего гнева, хотя при этом и нарушал благопристойность. К нему не спешили на помощь, но молчаливо поддерживали. Он вспомнил другую пассажирку, которая давным-давно и совсем в другом месте упорно приставала к представителю авиакомпании, пытаясь получить сведения о нужном ей самолете.
В отличие от того служащего Роза - это имя Пол прочитал на ее нагрудной карточке - оказалась непробиваемой.
- Я же вам сказала - как только нам что-то сообщат, я сделаю объявление. А теперь я должна вас просить...
- Хорошо, хорошо, я сяду. Только скажите мне, кто эти люди, которые должны вам все сообщить?
Роза решила не обращать на него внимания и занялась своими делами, словно он уже вернулся на место.
Пол почувствовал, как что-то поднимается у него по пищеводу. Сначала он решил, что внутри разорвался презерватив и через секунду он рухнет на пол и захлебнется в собственной блевотине. Но это был не кокаин. Это была ярость - весь яд, который в нем скопился за пять дней заключения. Злость на Галину, Пабло, Ариаса и того человека с сигарой - и вся она сфокусировалась на женщине, которая не желала ему сказать, сумеет ли он выбраться из Колумбии вовремя, чтобы спасти свою жену и дочь.
- Я задал вам один-единственный долбаный вопрос! - почти выкрикнул он. - И желаю, черт вас побери, получить на него ответ!
Сочувствующих лиц вокруг стало намного меньше. Теперь пассажиры смотрели на Пола с нескрываемой тревогой. Особенно Роза. Колумбийка отпрянула, словно ждала, что он вот-вот на нее нападет.
- Прекратите разговаривать со мной таким тоном! - потребовала она. - Вы меня оскорбляете! Если не перестанете, я вызову начальство...
Пол ее больше не слушал. Главным образом потому, что заметил нескольких человек в синей форме, которые спешили к месту перепалки. Он не был уверен, кто они такие - служащие аэропорта или колумбийская команда SWAT.
«Если полиция меня арестует, я не смогу улететь. - Вот первое, что пришло ему в голову. - Да, рейс задерживается, и неизвестно насколько, но если меня сцапают, я точно на него не попаду».
- Извините, - пробормотал он. - Прошу прошения. Я очень нервничаю из-за своего совещания. Поверьте, я не хотел вас обидеть.
Люди в синей форме оказались служащими авиакомпании. Три мужчины и женщина встали стеной у справочного бюро, проявляя солидарность со своей коллегой. В наши дни авиаторы работают, можно сказать, на передовой и готовы поддерживать друг друга.
- Какие-нибудь проблемы? - спросил мужчина у Розы.
Она немного поколебалась и покачала головой:
- Нет, все в порядке. Мистер Брейдбарт сейчас вернется на свое место.
Мистер Брейдбарт возвратился на свое место.
Самолет опаздывал с вылетом уже на час.
В его распоряжении оставалось семнадцать часов.

Глава 16

Показывали комедию с Ризом Уизерспуном. Пол понял, что это комедия, потому что несколько пассажиров рассмеялись.
Он тоже смотрел на экран, но понятия не имел, о чем кино.
Что-то неладное творилось с его желудком - в этом не оставалось никаких сомнений. Живот раздулся, как барабан, - хоть выстукивай боевой марш. К горлу все сильнее подступала тошнота.
«Никак нельзя, чтобы меня вырвало», - твердил себе Пол.
Если это случится, придется по новой