лопатами и метлами, они с подозрением на меня покосились и посоветовали засорять улицы где-нибудь в другом городе.
Когда я добрался до Купер-сквер, мне стало намного лучше, хотя я чертовски замерз. Проходя мимо бурой громады «Купер-Юнион», я задумался о большом стакане бренди, который стоит заказать в «Парез-Холле». А потому меня застал врасплох рабочий фургон с надписью на боку: «ДЖЕНОВЕЗЕ И СЫНОВЬЯ – КУЗНЕЧНОЕ ДЕЛО – БРКЛН, Н.Й.», – вынырнувший с северной стороны парка Купер-сквер. Фургон тащила коняга серой масти, фыркавшая с таким возмущением, словно рада была оказаться в такую ночь где угодно, только не здесь. Фургон остановился, оттуда живо вывалились четыре человека в шапочках углекопов и немедленно устремились в гущу зарослей. Скоро они вернулись, но уже с добычей – двумя довольно вызывайте одетыми мужчинами.
– Грязные мужеложцы! – заорал один из здоровяков и с размаху съездил по лицу жертвы чем-то вроде куска трубы. Изо рта и носа у того немедленно хлынула кровь, заливая одежду и снег иод ногами. – Пошли прочь с наших улиц, имейте друг друга где-нибудь еще!
Двое других посланцев Бруклина держали второго мужчину, казавшегося старше первого. Третий наклонился к нему:
– Что? Мальчики нравятся?
– Прошу прощения, но вы не в моем вкусе, – ответил человек с хладнокровием, предполагавшим, что ранее он уже попадал в такие переделки. – Мне нравятся молодые люди, имеющие обыкновение мыться.
Последнее замечание стоило ему трех серьезных ударов в живот, отчего он сложился пополам и его вырвало на обледенелую мостовую.
В такие мгновения думать медленно у меня не получалось: я могу прыгнуть и мне проломят череп, или же…
– Эй! – заорал я здоровякам, и они хладнокровно обернулись в мою сторону. – Вы бы потише, ребята, сюда идут полдюжины фараонов, я сам слышал, как они говорили, что «бруклинским макаронникам нечего делать на Пятнадцатом участке»!
– Ого, вот так вот? – сказал один, должно быть – их вожак, направляясь к фургону. – И откуда они идут?
– Да прямо с Бродвея! – сказал я, показывая большим пальцем за спину.
– По местам, ребята! – крикнул старший. – Пора немного разобраться с ирландскими очистками!
Оставшиеся трое заухали, заржали, снова набились в фургон и рванули прямо в указанную мной сторону, на ходу поинтересовавшись, не желаю ли я присоединиться, – но так и не дождались ответа. Я подошел к двум раненым и только успел спросить, не требуется ли помощь, как они пустились в бегство; при этом старший прижимал руку к ребрам и двигался с трудом. До меня дошло, что когда «ребята» не обнаружат в округе полицейских, они как пить дать вернутся за мной. Так что я по возможности быстро направился через Баузри под рельсами надземки Третьей авеню к заведению Вышибалы Эллисона.
Электрическая вывеска «Парез-Холла» ярко сияла, несмотря на три часа ночи. Место получило свое имя в честь патентованного лекарства, реклама которого, обещавшая избавление от всех серьезных общественных хворей, украшала уборные питейных притонов. Окна были задернуты шторами, и приличные соседи наверняка были благодарны этой мелочи. Под козырьком оживленного подъезда толпились женоподобные мальчики и мужчины, надеявшиеся завязать знакомство с клиентом прямо у входа, внутри располагалась длинная барная стойка с бронзовыми перилами, окруженная множеством круглых деревянных столиков и стульев того сорта, что легко ломаются в кабацкой драке и с такой же легкостью заменяются. В дальнем конце длинного зала было возведено грубое подобие сцены, где другие мужчины и мальчики в разнообразных женских нарядах приплясывали под живую, хоть и несогласную музыку, издаваемую пианино, кларнетом и скрипкой.
Главное предназначение «Парез-Холла» заключалось в налаживании контактов между клиентами и промышлявшими здесь проститутками всевозможных типов. К последней группе относились все – от юношей, наподобие Джорджио Санторелли, до гомосексуалистов, не благоволивших к женской одежде, и, время от времени, подлинных фемин, что охотились здесь же, не оставляя надежды, что кто-нибудь из заблудших душ переосмыслит свои исконные склонности к их выгоде. Множество начатых в «Холле» свиданий продолжались в ночлежках по соседству, хотя на втором этаже заведения хватало номеров, где оправдавшим доверие Эллисона мальчикам было позволено отправлять свою деятельность.
Но в действительности