остаются нераскрытыми и безнаказанными, – и эти люди требуют объяснений.
Дьюри взвесил мою просьбу в уме и с сожалением покачал головой:
– Это их дело. У меня нет желания об этом говорить.
Он было двинулся прочь от нас, но я, прекрасно зная повадки обитателей Новой Англии, предвосхитил и это.
– Разумеется, – мягко и вкрадчиво произнес я, – предусмотрено вознаграждение.
Он попался; остановился, обернулся и внимательно посмотрел на меня:
– Вознаграждение?
Я одарил его дружеской улыбкой:
– За консультацию. Разумеется, не очень большое – скажем, сто долларов?
Сознавая, сколько может значить такая сумма для человека в столь стесненных обстоятельствах, я не очень удивился тому, что глаза Дьюри едва не выскочили из орбит.
– Сотня долларов? – недоверчиво переспросил он. – За то, чтоб я с вами поговорил?
– Именно так, сэр, – ответил я, доставая купюру из бумажника.
Дьюри забрал деньги, хотя и не без раздумий. Затем повернулся и огрел клячу по крупу, отправив ее пастись в дальний угол двора, где уцелело несколько клочков травы.
– Поговорим в амбаре, – сказал он. – Мне работать надо, не бросать же ради… – и он тяжело зашагал от нас прямо по разливу навоза, – … всяких сказок о привидениях.
Мы с Крайцлером двинулись за ним с облегчением: подкуп удался. Впрочем, радовались мы недолго, ибо у самой двери амбара Дьюри обернулся и спросил:
– Подождите. Вы сказали, что этот человек – доктор? А ему-то что за дело?
– Я изучаю поведение преступников, мистер Дьюри, – ничуть не смутившись, ответил Ласло, – равно как и полицейских методов. Мистер Мур попросил меня консультировать его в этой работе.
Дьюри поверил, но, похоже, ему не очень понравился акцент Крайцлера.
– Вы немец, – сказал он. – Или швейцарец.
– Мой отец был немцем, – ответил Крайцлер. – Но я вырос в этой стране.
Фермера объяснение Ласло, похоже, не удовлетворило, и он молча шагнул в амбар. Внутри скрипучего сооружения навозом пахло еще крепче – запах разбавлялся лишь сладковатым ароматом сена, хранившегося под крышей. Дощатые стены когда-то были выбелены, только известь с тех пор облупилась, нынче являя взору грубую древесину. В низком проеме виднелся курятник, и до нас долетало гуленье и квохтанье его обитателей. Упряжь, косы, лопаты, кирки и киянки – все это висело по стенам, болталось под низким потолком или валялось на убитом земляном полу. Дьюри подошел к допотопному навозоразбрасывателю, ось которого опиралась на кучу камней, и, подхватив с пола кувалду, с размаху сбил с этой оси колесо. С отвращением зашипел и принялся возиться с агрегатом.
– Хорошо, – сказал он, берясь за ведро густой смазки и даже не глядя в нашу сторону. – Задавайте свои вопросы.
Крайцлер коротко кивнул мне, давая понять, что начать будет сподручнее мне, и я приступил.
– Мы читали газетные статьи того времени, так или иначе касавшиеся дела, – сказал я. – Не могли бы вы рассказать…
– Газетные статьи! – возмущенно хрюкнул Дьюри. – Тогда, полагаю, вам должно быть известно, что эти глупцы даже меня записали в подозреваемые.
– Да, мы знаем, что ходили слухи, – ответил я. – Но в полиции сообщили, что они никогда не…
– Не верили в это? Не особенно, да. Так что послали сюда всего-то на всего двоих субъектов, которые отравляли существование нам с женой всего каких-то три дня!
– Вы женаты, мистер Дьюри? – тихо спросил Крайцлер. Пару секунд тот просто смотрел на него с презрением.
– Да. Девятнадцать лет, хотя это вас совершенно не касается.
– Дети? – поинтересовался Крайцлер столь же осторожно.
– Нет, – последовал жесткий ответ. – Мы… то есть моя жена… я… нет. У нас нет детей.
– Но я понимаю, – вмешался я, – ваша жена смогла подтвердить, что на момент убийства вы находились здесь?
– Для этих идиотов ее слова – пустой звук, – ответил Дьюри. – Свидетельство жены на суде ничего не стоит. Мне пришлось просить соседа, который живет в десяти милях отсюда, приехать и подтвердить, что в день убийства моих родителей мы с ним здесь корчевали пни.
– А вы сами знаете, почему было так сложно убедить полицию? – спросил Крайцлер.
Дьюри грохнул кувалдой оземь.
– Я уверен, вы прочитали и это, доктор. Это ни для кого не секрет. Мы с родителями много лет друг дружку на дух не переносили.
Я показал рукой Крайцлеру, что сейчас моя очередь.
– Да, мы видели упоминания, – сказал я в надежде добыть