выцвести. Я бы сказал, что она висит здесь недавно.
Тем временем Люциус присоединился к нам, и мы встали тесным полукругом, стараясь не смотреть на стол со шкатулкой и банкой.
– Там больше ничего не было? – спросил я братьев.
– Это все, – ответил Маркус. – Ни одежды, ничего. Я бы решил, что он ушел.
– Ушел? – эхом откликнулась Сара. Маркус расстроенно кивнул:
– Как будто знал, что мы рядом. И совсем непохоже, чтобы он собирался вернуться.
– Но почему, – спросила Сара, – он не забрал с собой это… эти улики?
В ответ Маркус лишь покачал головой:
– Может, ему вообще не пришло в голову, что это улики. Может, спешил. А может…
– А может, – продолжил я, озвучив то, о чем мы подумали одновременно, – он хотел, чтобы мы это нашли.
Пока мы стояли и переваривали эту мысль, я заметил, что наш проводник, все это время простоявший у выхода, упорно тянет шею, стараясь понять, что находится в банке. Сделав шаг в сторону, я на всякий случай загородил ее телом. Люциус в этот момент произнес:
– Может быть, и так, но все равно придется установить наблюдение за этим местом, если он решит вернуться. Надо сообщить комиссару, чтобы выслал сюда людей, поскольку – я уже говорил – теперь мы можем это расценивать как дело о предумышленном убийстве.
– Вы действительно полагаете, что этих улик достаточно, чтобы привлечь его к суду? – тихо поинтересовалась Сара. – Я знаю, звучит ужасно, но эти глаза не обязательно принадлежат нашим жертвам.
– Разумеется, – ответил ей Люциус. – Но если у него нет чертовски убедительного объяснения, кому они принадлежат, любое жюри в этом городе приговорит его, не задумываясь, особенно после того, как мы посвятим присяжных во все обстоятельства.
– Ну хорошо, – сказал я. – Мы с Сарой отправимся на Малберри-стрит и попросим Рузвельта отрядить людей для круглосуточного наблюдения за этим домом. Вам, Люциус, вместе с братом придется остаться здесь, пока не прибудет смена. Какое у вас оружие?
Маркус просто помотал головой, но Люциус извлек тот же табельный револьвер, что я видел в Кэсл-Гарден.
– Прекрасно, – подытожил я. – Пока будете ждать, Маркус, подумайте над картой. И запомните одну вещь… – я перешел на шепот, – никаких блях. Пока не прибудет подкрепление. Совсем недавно сюда не совался ни один полицейский – слишком мало шансов у них было выйти отсюда живыми.
Братья кивнули, после чего мы с Сарой покинули их. Но у выхода путь нам преградил человек с дубинкой.
– А теперь, предположим, вы мне все-таки скажете, что у вас за дело тут такое? Никак вы все-таки из легавых?
– Это… дело частное, – ответил я. – Мои друзья останутся здесь дожидаться жильца. – Рука моя сама скользнула в карман и достала оттуда десятку. – А ты их не видел и не слышал.
– За десять дубов? – ответил человек, задумчиво кивая. – Да за десять дубов я маманино лицо забуду. – Он мерзко хихикнул. – Не то чтоб я его вообще помнил.
Мы торопливо покинули дом и, стараясь не делать резких движений, зашагали на север, потом свернули на запад, в надежде поймать на Бродвее трамвай, не вляпавшись в неприятности. Это была самая щекотливая часть нашей экспедиции, хотя я старался не показывать этого Саре: нас было всего двое, и одна из этих двоих была женщиной. В шестидесятых-семидесятых любая уважающая себя банда с Пяти Углов в два счета уложила бы меня на мостовую и воспользовалась бы Сарой как их душеньке угодно, не успели бы мы и на квартал отойти от Бакстер-стрит. Сейчас я надеялся лишь на то, что за прошедшие годы насилие в рассуждении основного времяпрепровождения местной публики сменилось пьянством и беспутством, и нам удастся проскользнуть незамеченными.
Примечательно, что нам это удалось. Без четверти десять мы уже двигались вверх по Бродвею, а несколькими минутами спустя наш трамвай пересек Хьюстон-стрит, и мы спрыгнули. Уже не волнуясь о том, заметят нас вдвоем или нет, мы открыто вошли в здание Управления и устремились наверх, в кабинет Теодора. Но его там не оказалось. Какой-то детектив сообщил нам, что Президент уехал домой ужинать, но скоро должен вернуться. Полчаса ожидания были настоящим безумием. В конце концов вернувшись, он сперва насторожился, увидев нас вместе, но, услышав последние новости, возликовал и принялся выкрикивать приказы; голос его разносился по всему второму этажу. И тут меня посетило очередное озарение, которым