тут же тронувшись с места, они влились в поток. В боковом зеркале Эссату было видно, что полицейская машина пересекла два ряда и пристроилась ему в хвост. Перед самой площадью пробка, двигаться дальше они могут только вместе со всеми. Взвыла полицейская сирена, Эссат стал медленно огибать площадь в общем потоке. На мгновение открылся выезд на Аднан аль Малки — он нажал на акселератор, на скорости шестьдесят километров выскочил в образовавшийся просвет и тут же прибавил до семидесяти пяти. Сирены выли теперь где-то сбоку — полицейские поворот проскочили. Пусть теперь ищут ветра в поле.
Через несколько минут он уже ехал по Ач-Черкассиех — между рядами тополей и кипарисов, среди вилл и посольских особняков, которые прячутся за изгородями в тенистых благоухающих садах. Престижный район. Вот и датское посольство — в тихой улочке на самом берегу реки Торы. Он оставил пикап на углу и метров пятьдесят прошел пешком. Стражи тут не бывает — чего их охранять, этих датчан, кому они нужны? Полиции следить за ними тоже неинтересно.
У хорошенькой девушки за конторкой в холле Эссат осведомился, сможет ли его принять господин ван дер Бек.
— Вам назначена встреча?
— Нет. Скажите, что пришел Джонатан. Он знает.
Девушка позвонила и тут же сказала:
— Поднимитесь наверх, господин Джонатан. Вас ждут.
Наверху у лестницы его встретил бледный субъект в очках. Не говоря ни слова, пожал Эссату руку и жестом предложил пройти в распахнутую дверь. За ней оказался скромно обставленный, почти без мебели кабинет, из дешевенького приемника лилась европейская музыка — ритмичная, убаюкивающая. Гостю вежливо предложили сесть.
— Господин ван дер Бек?
— К вашим услугам.
— Вам привет от нашего общего друга Шайе.
— Славный он парень, наш Шайе!
Произнеся эти слова — отзыв на пароль, — датчанин нагнулся к приемнику и прибавил громкости.
— Насколько я понял, вам известно, что именно следует передать.
— Известно. Когда должна состояться встреча?
— Завтра вечером.
— Они знают, где?
Эссат ответил кивком.
— Что-нибудь еще? — Вопрос прозвучал так, будто спрашивающий побаивается, как бы гость чего-нибудь не попросил.
— Мне нужны деньги.
— Боюсь, помочь не смогу. Меня уполномочили только передать в случае крайней необходимости сообщение.
— Так зачем было спрашивать? — Эссат — сабра, колючий кактус, — никогда не просил дважды.
— Сообщение будет передано по телексу прямо сейчас. Из Гааги его тут же передадут адресату.
Эссат поднялся и, коротко поблагодарив, вышел. Улица по-прежнему была безлюдна. Он сел в машину и покатил прочь от центра. Снежная вершина горы Эрмон маячила далеко впереди, чуть слева, а по обеим сторонам шоссе тянулись фруктовые сады и плантации — город остался позади. Эссат то и дело сворачивал, выбирая дороги не самые прямые и, значит, не самые оживленные — долгие месяцы он изучал всю пригородную сеть, ожидая подобного дня и опасаясь его. Главное — держаться нужного направления. Было уже около семи вечера, солнце перестало слепить и будто разлило на небе бледное золото, вскоре появятся красные закатные сполохи. Машина мчалась по шоссе, огибающему подножья невысоких гор — скоро он пересечет магистраль, соединяющую город с Хомсом и Алеппо. А потом на запад через Джебел Хеймур — и он окажется в пустыне как раз в тот час, когда дневная жара сменится ночной прохладой. До цели предстояло покрыть еще две сотни километров.

Глава 20

Дежурный в министерстве иностранных дел Израиля принял телекс из Гааги в восемь вечера, отыскал в списке некоего Шайе С-5 — он числился по министерству обороны — и тут же позвонил. К его удивлению, ответили немедленно, голос в трубке звучал раздраженно:
— Слушаю, кто говорит?
— Это из МИДа. Тут для вас сообщение, получено по телексу из Гааги. Это вы — Шайе С-5?
— Я. Читайте вслух.
— «План ухода на завтра, вторник, 21:00». Подписи нет. Вы хоть что-нибудь поняли?
— Понял. Сожги эту бумажку.
— Может, вам ее переслать как подтверждение?
— Не надо, я же сказал.
— Хорошо.
Бен Тов положил трубку, не промолвив ни «спасибо», ни «до свидания». Дежурный обиженно хмыкнул, перечитал дурацкое послание и швырнул его в корзину для бумаг, подлежащих уничтожению. А Бен Тов, засидевшийся допоздна на службе, хотя дома его ждали к ужину, набрал по телефону номер и в ожидании ответа нетерпеливо забарабанил пальцами по