устраивают… Так что ничего они от меня не добьются.
Он зашаркал прочь, бормоча что-то, по обыкновению, а Эссат шагнул к соседней колонне.
— Шалом.
— Шалом, — отозвался гость.
— Жду тебя в полдень в кафе на Индепенденс сквер. Подойди в открытую и поздоровайся громко — будто не ожидал меня там встретить. Приглашу тебя за свой столик — сразу подсаживайся.
Молодой человек в ответ только кивнул, и Эссат тут же ушел.
Позже, в кафе Эссат спросил:
— Как ты проехал через границу?
— С алжирским паспортом. Это все, что имею право сказать.
— Ладно. Как там босс?
— Лютует, как всегда. Тебе привет.
Столик их находился в глубине зала, и оба сидели лицом к двери. В кафе было людно, шумно, звучала многоязыкая речь. Эссат закурил, предложил сигарету собеседнику, но тот отказался, спросил:
— Что делать надо?
— Пойдем в один дом. Там куча замков — на двери черного хода, на дверях между комнатами. И сейф надо открыть.
— Сигнализация есть?
— С этим я улажу.
— Когда?
— Сегодня ночью. — Эссат заметил человека за столиком у самого входа, — сидит один, укрывшись за газетой, но время от времени взгляд его, будто радар, прощупывает заполненное людьми пространство. Эссату почудилось, что этот лишенный выражения взгляд вдруг оживился, наткнувшись на их столик, и даже задержался на миг. А, может быть, этого и не было вовсе…
— Не исключено, что придется стрелять, — продолжал он. — Пистолет у тебя есть?
— Нету.
— Я принесу. Стрелять-то умеешь?
Гость утвердительно кивнул.
— А как с инструментом — ключи там, отмычки…
— Есть кое-что. Мы с боссом решили дома не покупать — на таможне могли внимание обратить. Обойдемся — ключ от сейфа есть, это главное.
— Фотоаппарат?
— Минокс со вспышкой.
— Снотворное?
— У меня с собой упаковка аспирина — там две таблетки чуть поменьше остальных. Их надо измельчить и растворить. Действует минут через сорок — в зависимости от веса пациента. Десять таких таблеток — смерть. Две часов на шесть усыпляют.
— Передай их мне под столом.
Человек возле двери читал свою газету. Если он из службы безопасности, то тут где-нибудь и второй должен быть — эти всегда парами действуют, по одному им не доверяют. Эссат огляделся будто в поисках официанта. Ага, вот он, голубчик, за столиком справа от них. Прямо на лбу написано, что сыщик. Узнать бы, кем интересуется здесь эта парочка. Вообще в таких местах слежка — не редкость, зря сюда пришли.
— Какая у тебя легенда?
— Я журналист из Алжира, на вольных хлебах, — ответил Юсеф. — Собираюсь написать серию статей о том, как столицы арабских государств готовятся к возможной агрессии сионистов. С Дамаска начну.
— Тут двое сыщиков, — предупредил Эссат. — Уходим вместе. Если что — мы старые знакомые, встретились случайно, не виделись с семьдесят девятого, я в тот год был в Алжире, познакомил общий приятель, потому что тогда ты интересовался освободительным движением и собирался о нем писать.
— И где опубликована моя статья?
— А она не опубликована, причину сам придумай.
— Ладно.
Они поднялись и не спеша направились к выходу. Человек с газетой проводил их взглядом, но интереса не проявил. Того, что сидел в глубине зала, им видно не было. Они еще постояли на улице перед кафе, тряся друг другу руки и обмениваясь выражениями приятельских чувств, — может, чуть громче, чем следовало. Ни один из сыщиков вслед за ними не двинулся.
— Вроде все в порядке, но ты все же поосторожней, — сказал Эссат. — В половине двенадцатого ночи встретимся вон там, на той стороне улицы, там всегда какой-то народ толчется. Если что неладное заметишь, то через полчаса ступай к мечети, жди возле северной стены. Пока.
Они расстались. Эссат не спеша покатил на своем мопеде по направлению к кварталу Шагхур Жувани. Не доехав до базара Мадхат Паша, свернул в узкую улицу и очутился в настоящем лабиринте переулков, путь ему то и дело преграждали: старик с тележкой, велосипедисты, тетки с тяжелыми сумками — идут с базара. Возле небогатого, с замызганными окнами дома он остановился. Металлическая дощечка на двери, выходящей в затхлый проулок, сообщала: «Алеппо Экспорт — импорт. И.Халил». Буквы были почти неразличимы из-за грязи. Ребенок на пороге — сопли до верхней губы, к лицу прилепились мухи — бессмысленно стучал щепкой об ступеньку. Чтобы пройти, Эссату пришлось осторожно приподнять и передвинуть его, но