— ты и я, — сообщил Эссат.
— Знаю. Как раз готовлю деньги и паспорта.
— Хозяин, значит, тебе уже сказал?
— Профессор сообщил мне вчера вечером, что на следующей неделе мы с тобой едем в Рим.
— Тебе известно больше, чем мне, а?
— Возможно.
— Мне надо что-нибудь делать?
— Нет, пока не получишь от меня паспорт. Он будет иракский.
— Ты такая красивая, знаешь…
— Не знаю и знать не хочу. Для тебя я — товарищ Расмия.
— А жаль…
В этот момент снизу позвали: — Расмия, на минуту… — Это был голос профессора. Девушка поднялась и вышла за дверь, на лестничную площадку. Эссат метнулся к сейфу, пытаясь рассмотреть его поближе и прислушиваясь к голосам на лестнице. На дверце сейфа он увидел медную пластинку с выгравированной надписью, разобрал ее с трудом: Coffre-fort Dejazet, под этим Societe Anonyme Modele Azure No. A773810.
Поспешно вернувшись на прежнее место, Эссат изо всех сил старался запечатлеть в памяти прочитанные слова и особенно номер. Вошла Расмия и снова села за стол.
— Так вот значит, как, — произнес он смущенно, как бы продолжая прерванную беседу. — А я-то думал…
— А ты не думай.
Она склонилась над своими бумагами, прямые густые волосы, упав, почти скрыли ее профиль.
— До свиданья, — бросил он, будто обидевшись. — Завтра приду.
— Не приходи. Я тебя сама вызову, когда надо будет.
Эссат спустился по лестнице — за дверью кабинета профессора все еще разговаривали. Он не зашел попрощаться. На улице сел на свой мопед и поехал к центру. По дороге он несколько раз оглянулся и даже сделал в одном месте небольшую петлю, чтобы убедиться, что никто за ним не следит, а после этого уверенно двинулся к Большой мечети Омейядов. Оставив возле нее свой мопед, он пешком прошел через просторный двор, где голуби лениво вспархивали у него из-под ног и тут же опускались за его спиной. У входа он сбросил туфли и шагнул туда, где царили прохлада и мрак. В мечети, как всегда, было людно. Вышагивали взад-вперед студенты медресе, зубря свои тексты. Наставники выстраивали малышей в нескладные шеренги. В центре — беспорядочная толпа верующих. А возле высоких колонн отдыхают те, кто забрел в мечеть в поисках убежища от жары, не помышляя о молитвах. Многочисленные старики и дети пребывали тут в полном безделье — одни дремали сидя, прислонясь к стене, другие, собравшись по двое, по трое, лениво болтали. Время от времени смотритель мечети теребил спящих, призывая уважать священное место. Когда вдруг где-то голоса повышались, он шикал на спорщиков и норовил выпроводить их прочь. Эссат долго наблюдал за смотрителем-стариком в вылинявшем балахоне, босым, суетливым — пока тот, наконец, не остановился почти рядом — возле кучки ребятишек, чей смех явно действовал ему на нервы.
— Ну никакого уважения, — вслух посочувствовал ему Эссат.
— Да, да, — отозвался старик, взгляд его при этом был устремлен куда-то в сторону.
— Не пропусти сегодня радио, — внятно произнес Эссат. — Послушай внимательно. Передашь, что я тебе сейчас скажу. — Этот толстый, Саад Хайек, возвращается в Париж, чтобы установить контакт. Теперь я скажу имя: он должен найти майора Савари из Главного управления внешней безопасности и через него установить связь с человеком по имени Таверне. Профессор хочет встретиться с этим Таверне.
Он повторил имена. Старик, казалось, и не слушал его вовсе.
— Так ты расслышал — Савари, Таверне?
— Расслышал.
— Профессор говорил о решающей акции, которая изменит картину Палестины. Так он сказал. Эти слова надо передать буквально, ты понял?
— Решающая акция, которая изменит карту Палестины.
— А еще — я уезжаю в Рим вместе с девушкой. Там готовится какая-то акция, но мне ничего о ней неизвестно.
Старик глаз не сводил с кучки мальчишек, которые затеяли потасовку. Эссат достал из кармана бумажный листок, на нем была воспроизведена надпись на сейфе, включая и номер.
— Я уроню это, а ты подберешь. Там несколько названий и цифры — передай их. Они разберутся.
Смятый листок упал из его руки на пол.
— Это все?
— Не все. Есть еще кое-что, очень важное. Меня подозревают. Я подслушал разговор профессора с Саадом Хайеком. Хайек убежден, что я не тот, за кого себя выдаю. Передай — мое положение опасно. Надо что-то сделать. Жду инструкций.
Старик коротко кивнул.
— Теперь все. Буду приходить каждый день. Это самое безопасное место — у меня репутация