с министра обороны, который давно точил зуб на разведку и решил свести старые счеты прямо тут же, на совещании:
— «Моссад» допустил непростительную ошибку, — заявил он, как только услышал о происшедшем.
— Так ведь похищение произошло на французской территории. Как мы могли его предотвратить, господин министр? — Мемуне старался, чтобы его возражение прозвучало как можно мягче, но помимо его воли в голосе проступило раздражение.
— С каких это пор, — обрушился на него министр, — считается, будто Израиль следует защищать только на его собственной земле?
— Французы с нами не сотрудничают — комитету известна их антиизраильская тенденция.
— Представьте, политику Франции я тоже немного знаю.
— Из-за политических разногласий с этой страной нам трудно установить контакты с их разведкой.
— Ну и что? — Министр уступать не желал. — Правительство слишком уж снисходительно к «Моссаду», оказывает им всяческую поддержку, даже военные самолеты предоставляет. Вплоть до того, что позволяет вмешиваться в процесс мирного урегулирования!
Он продолжал развивать эту мысль, не замечая, на свою беду, как меняется выражение лица премьер-министра:
— Оказывается, все эти меры против группы «Шатила», о которых было столько шуму, — пустая трата времени, сил и денег, да еще во вред нашей политике, — закончил он, с торжеством оглядев присутствующих. — Все это крайне неудовлетворительно!
— Должен напомнить тебе, Эли, — возразил премьер, — что именно я санкционировал спасение агента «Моссада» с помощью военной авиации. Как я сказал тебе тогда, с моей точки зрения это было необходимо. Так что твое неудовольствие принимаю на свой счет. Продолжай, я внимательно слушаю.
— Может быть, перейти к следующему вопросу? — рискнул вмешаться секретарь. — Надо решить, что делать в связи с событием, происшедшим во Франции.
— Мы готовы выслушать ваше мнение, — премьер-министр обратился к Мемуне, чье настроение несколько повысилось от неудачи предыдущего оратора. Он почувствовал, что настал подходящий момент, чтобы подставить Бен Това.
— Мой коллега даст самый полный отчет, — сказал он.
— Иной раз кажется, будто Бен Тов и есть шеф разведки, — голос премьера был исполнен недоброжелательства. — Ну да ладно, начинайте.
— Мой агент доставил информацию, — начал Бен Тов. — Я хотел бы прежде всего поблагодарить господина премьер-министра за содействие. Что касается ценности сведений — она пока не установлена, но это — единственное, что у нас есть. Повторяю: единственное. Мы сотрудничаем с французской контрразведкой — там есть друзья, которые стремятся нам помочь, но пока им ничего не удалось добиться.
— Вы сами решили, будто похищение совершено группой «Шатила»? — спросил премьер. Бен Тов обвел глазами стол — установилось напряженное молчание. Только Мемуне — куда ему понять значение происходящей драмы! — шелестел своими бумажками. Премьер, задрав голову, пристально глядел прямо в лицо Бен Тову.
— Я уверен, — произнес Бен Тов жестко, — что «Шатила» уже практически имеет атомную бомбу. Нет никаких шансов, что французы сумеют ее найти и вернуть в свой арсенал. И, следовательно, скоро она окажется на нашей территории. Постарайтесь понять и запомнить, господа, что плутониевая ядерная боеголовка — это штука по размеру совсем небольшая, и перевезти ее с одного места на другое ничего не стоит. При таких обстоятельствах я утверждаю, что положение чрезвычайно серьезное. Отечество в опасности.
Мемуне перестал возиться с бумажками, премьер по-прежнему не отрывал взгляда от лица говорившего.
— Чего вы хотите от нас?
— В данный момент — ничего, — ответил Бен Тов, отлично сознавая, какой скандал закатит ему Мемуне. — Но я бы хотел получить право просить вас о поддержке, когда она понадобится.
— Вопросы есть у кого-нибудь? — спросил премьер-министр.
Вопросов не было.

Глава 28

В Бургасе инструкции, поступившие из военного министерства, были встречены с полным пониманием и выполнены самым тщательным образом всего за три последующих часа. Солдат из части, расквартированной в здешней казарме, отправили в Компьен, за несколько километров от Обани. А в Бургас прибыли ребята из Компьена. В перерыве между отправкой одних и прибытием других начальство поработало с документами: в свидетельстве о приемке плутониевых боеголовок цифру «16» заменили на «17». Так же «подправили»