посольства.
— Ну так впусти его.
Дверь закрылась, Шимон услышал, как звякнула цепочка. Потом ему открыли. Мадам Альтман стояла рядом с мужем, и вид у обоих был перепуганный. Шимон ощутил духоту плохо проветриваемых комнат, пригорелого масла и мочи. Альтман был много старше жены. Засаленный халат, домашние туфли, из-под ворота халата видна несвежая рубаха… Волосы торчат… Мадам Альтман отворила дверь в комнату и прошла туда первая:
— Садитесь, пожалуйста.
Шимон опустился на стул, чета Альтман расположилась перед ним на диване. Старик бормотал что-то, руки его двигались непрерывно, теребя полу халата.
— Я атташе посольства, — повторил Шимон. — У нас возникли кое-какие проблемы, и мы рассчитываем на вашу помощь, мадам.
— На мою? Почему?
— Вы ведь работаете в фирме, где изготовляют сейфы?
— Да.
— Вот в этом все дело.
— А может, вы вовсе и не из посольства… — у старика был сдавленный, астматический голос.
— У вас моя визитная карточка, можете позвонить в посольство и убедиться.
— Жак, пусть господин все объяснит, — вмешалась мадам Альтман.
Шимон уже отрепетировал в уме свою речь, но по ходу дела решил изменить сценарий и привлечь к разговору старика.
— Вы, вероятно, нездоровы, месье Альтман. Прошу извинить за вторжение.
— Я уже сорок с лишним лет нездоров, месье, мне семьдесят девять, я пережил Бухенвальд…
— Жак, господин не за тем к нам пришел, чтобы слушать про эти старые дела.
— Он же из посольства, так он говорит, ну и пусть послушает. Разве ему не интересно поговорить с человеком, который пережил Бухенвальд?
— Напротив, мне очень интересно.
— Вы спросили насчет здоровья, — старик дышал с присвистом, может, несколько даже утрируя. — Легкие совсем не годятся, нервы тоже…
— С тех пор как Жак вернулся, он не работает, вреден любой стресс, любое волнение, вы меня понимаете…
— Понимаю, — Шимон обратился к старику. — Это были ужасные времена. Семья моей матери, они жили в Румынии… Все, знаете, погибли…
— Вы что, мне собираетесь рассказать, что творилось в этих лагерях?
Глаза старика блестели от нетерпения. «Это как вечный голод — никто его не слушает, — подумал Шимон. — А он, бедняга, зациклен, не может выскочить из этого круга».
Повернувшись к жене, он предложил:
— Может, мы одни поговорим? — Он поймал себя на том, что сказал это так, будто старика тут и нет вовсе.
— Нет, нет, это нельзя — Жак должен знать все, что происходит. А то он расстроится, разволнуется…
Она повернулась к мужу:
— Ну пожалуйста, Жак, позволь этому господину объяснить свое дело, не за тем же он пришел, чтобы просто узнать, как мы тут живем.
Старик все шарил руками по халату, не отрывая тревожных глаз от лица незваного гостя. Шимон начал излагать придуманную версию, даже не догадываясь, насколько он близок к истине:
— Мы в посольстве делаем все возможное, чтобы задержать и наказать террористов, совершивших злодейское убийство на прошлой неделе. На Северном шоссе…
— Да, ужасно, это ужасно, — мадам Альтман покачала головой.
— Необходимо получить доступ к одному сейфу — его владелец подозревается в причастности к этому преступлению. Известно, что сейф этот изготовлен фирмой «Дежазе».
Он достал из кармана листок бумаги и протянул ей:
— Вот данные.
Едва взглянув на листок, женщина поспешно вернула его Шимону.
— Эту модель уже лет десять перестали выпускать.
— А делали ее на экспорт?
— Думаю, да.
— Можно установить, куда отправлен данный сейф, зная его регистрационный номер?
— Конечно. Книги ведутся очень аккуратно.
— Если, допустим, владелец сейчас потерял ключ, — может он получить дубликат?
— Ему следует обратиться на фирму, но через тот магазин, где он приобрел сейф, и предъявить свидетельство, что он является владельцем, тогда мы вышлем дубликат.
— А свидетельство — где он его возьмет?
— Это регистрационное свидетельство, заверенное муниципальными властями.
— Но если этого документа нет?
— Тогда ничего у него не выйдет. Мало ли кто захочет обманным путем заполучить ключ от чужого сейфа? У нас же не дураки работают…
— Ну да, конечно…
Шимон умолк. Старик по-прежнему разглядывал его в упор. Теперь самое трудное. Зря он к ней на улице не подошел, эх, зря! С этим неврастеником каши не сваришь. Может, уйти сейчас, а завтра утром встретить ее по дороге на службу? А что, если, наоборот, выслушав его, старик припомнит,