отношения с триллионерами? Дамочка задержалась вне дома — это ведь не конец света. Прошло всего несколько часов. А потом, она на такой машине, что ее наверняка кто-то видел. Они хоть бюллетени-то разослали?
— Начальник полиции сказал, что да.
— Так ты теперь якшаешься и с начальниками полиции?
— Я его здесь застал.
— Личные контакты, — проворчал он. — Ах, эти богачи.
— Что там насчет ФБР?
— Не-а, эти ребята и близко не подойдут, пока нет определенных признаков преступления, причем желательно такого, которое попадет на первые полосы газет. Разве что у твоих состоятельных друзей есть солидные связи в политических кругах.
— Насколько солидными они должны быть?
— Это должен быть кто-то, кто может позвонить в Вашингтон и надавить на директора ФБР. Но даже и в этом случае ей надо будет не объявляться пару дней, чтобы феды — да и кто угодно — отнеслись к делу серьезно. Без чего-нибудь мало-мальски похожего на признак настоящего преступления они в самом лучшем случае пришлют парочку агентов, похожих на киноактеров, которые составят протокол, пройдутся по дому в темных очках, какие носят младшие чины джименов, и пошепчут в свои «уоки-токи». Сколько прошло времени, шесть часов? Я посмотрел на часы.
— Почти семь.
— Это еще не говорит о тяжком уголовном преступлении, Алекс. Что еще ты можешь мне сказать?
— Не очень много. Я только что вернулся от ее лечащих врачей. Там никаких крупных озарений.
— Ну, — сказал он, — ты знаешь этих типов. Они горазды задавать вопросы, а не отвечать на них.
— А у тебя есть вопросы, которые ты хотел бы задать?
— Я мог бы произвести несколько подходящих к случаю телодвижений.
Рэмп пил и смотрел на меня из-за края своего бокала. Я сказал:
— Это может оказаться полезным.
— Наверно, я смог бы подъехать туда где-то через полчаса, но в основном это будет процедура для успокоения нервов. Потому что действия, которые необходимы при настоящем розыске пропавших людей — финансовые расследования, проверка кредитных карточек, — проводятся в часы работы учреждений. Кому-нибудь пришло в голову проверить больницы?
— Полагаю, это сделала полиция. Но если ты считаешь...
— Не велик труд сделать несколько звонков. Собственно говоря, я могу обзвонить много мест прямо отсюда, не тратя полчаса на поездку.
— Мне кажется, было бы неплохо сделать это на глазах у всех.
— Ты так считаешь?
— Да.
— Кое у кого дрожат коленки? Нужно что-то вроде успокоительного?
— Да.
— Подожди-ка. — Он прикрыл трубку рукой. — Ладно, хорошо, доктор Силверман не очень доволен, но решил отнестись к этому по-ангельски. Может, еще уговорю его выбрать мне галстук.

* * *

Мы с Рэмпом ждали, почти не разговаривая. Он пил и все глубже оседал в одно из мягких кресел. Я думал о том, что будет с Мелиссой, если ее мать не вернется в скором времени.
Я хотел было подняться к ней и посмотреть, как она там, но вспомнил слова Рэмпа о том, что она вернулась совершенно разбитая, и решил дать ей отдохнуть. Еще неизвестно, как все обернется, так что пусть поспит, пока есть возможность.
Прошло полчаса, потом еще двадцать минут. Когда прозвучал дверной колокольчик, я опередил Рэмпа и сам открыл дверь. Майло вошел неслышными шагами. Таким хорошо одетым я в жизни его не видел. Темно-синий блейзер, серые брюки, белая рубашка, бордовый галстук, коричневые мокасины. Чисто выбрит и подстрижен — стрижка, как обычно, паршивая, слишком коротко сзади и с боков, бачки подбриты до середины уха. Три месяца не на службе, а принадлежность к правоохранительным органам вое еще бросалась в глаза.
Я представил их друг другу. Наблюдал, как изменилось выражение лица Рэмпа, когда он как следует присмотрелся к Майло. Глаза сузились, усы задергались, словно от укусов блох.
Взгляд стал жестко подозрительным. Так мужественный ковбой с рекламы «Мальборо» смотрел бы на подонков, которые крадут скот. Ему отлично подошел бы ковбойский костюм Гэбни.
Должно быть, Майло тоже это заметил, но никак не отреагировал.
Рэмп еще немного поиспепелял его взглядом, потом сказал:
— Надеюсь, вы сможете помочь.
Новая вспышка подозрения. Прошло порядочно времени с тех пор, как Майло фигурировал на телевидении. Но, возможно, у Рэмпа была хорошая память. У актеров — даже не блещущих умом — это часто встречается. Или же память ему освежила добрая старая гомофобия.
Я сказал:
— Детектив