забота. Но вдруг эта вновь обретенная свобода немножко... опьянила ее? Сегодня она настояла на том, что сама поведет машину — хотела ощутить себя за рулем. Может, выехав на дорогу, сидя за рулем своей любимой машины, она почувствовала такой подъем, что просто продолжала ехать вперед и вперед. Это никак не связано с ее любовью к тебе. Но иногда, когда что-то начинает меняться, эти изменения происходят очень быстро.
Она закусила губу, проглотила слезы и спросила очень тихим голосом:
— Вы правда думаете, что с ней все в порядке?
— Думаю, что тебе следует сделать все возможное и невозможное, чтобы найти ее. Но я не стал бы предполагать худшего.
Она вдохнула и выдохнула несколько раз, стукнула себя кулаком по ребрам. Помяла кисти рук.
— Выехала на дорогу. И просто ехала и ехала. Ну и ну. — Она широко открыла глаза, словно с интересом вглядывалась в воображаемую картину. Потом интерес уступил место обиде. — Нет, я просто не могу себе этого представить — она бы так со мной не поступила.
— Она очень любит тебя, Мелисса, но...
— Да, любит, — сказала она сквозь слезы. — Да, она любит меня. И я хочу, чтобы она вернулась!
Слева от нас послышались шаги по мраморному полу. Мы повернулись в ту сторону.
Там стоял Рэмп с перекинутым через руку блейзером.
Мелисса торопливо попыталась руками вытереть слезы, но у нее это плохо получилось.
Он сказал:
— Прости меня, Мелисса, ты была права, нет смысла винить кого-то в случившемся. Сожалею, если и вас я тоже обидел, доктор.
Я ответил:
— Ничего, я не обиделся.
Мелисса от него отвернулась.
Он подошел и протянул мне руку.
Мелисса постукивала ногой и пальцами расчесывала волосы.
Рэмп сказал:
— Мелисса, я понимаю, что ты чувствуешь... Суть дела в том, что это касается всех нас. Нам всем надо держаться вместе. Чтобы вернуть ее.
Мелисса, не глядя на него, спросила:
— Что ты хочешь от меня?
Он бросил на нее озабоченный взгляд, казавшийся искренним. Отцовским. Она не обратила на него внимания. Он сказал:
— Я знаю, что Чикеринг — дурак. Я доверяю ему не больше, чем ты. Так что давай вместе все обсудим. Посмотрим — может, хоть что-нибудь придумаем.
Он протянул к ней руки. Застыл в мольбе. На лице — неподдельная боль. Или он был талантливее самого Оливье.
Она отозвалась:
— Ладно. — Должно быть потребовалось некоторое усилие, чтобы это прозвучало настолько безразлично.
Он продолжал:
— Послушайте, какой смысл стоять здесь просто так? Давайте пройдем в дом и расположимся возле телефона. Могу я вам предложить что-нибудь выпить, доктор?
— Кофе, если можно.
— Конечно.
Мы прошли вслед за ним через дом и устроились в задней комнате с французскими дверями и расписными балками на потолке. И сад, и просторные лужайки, и теннисный корт купались в изумрудном свете. Бассейн лежал ромбом переливчатой сини. В автомобильном «стойле» были закрыты все двери, кроме одной.
Рэмп снял трубку стоявшего на приставном столике телефона, нажал две цифры и сказал:
— Подайте кофе в задний кабинет, пожалуйста. Три чашки. — Кладя трубку, он обратился ко мне:
— Располагайтесь поудобнее, доктор.
Я уселся в кожаное клубное кресло, обивка которого потрескалась от солнца и приобрела цвет хорошо объезженного седла. Мелисса примостилась на ручке кресла с плетеной спинкой, стоявшего поблизости. Закусила губу. Стала теребить свой «лошадиный хвост».
Рэмп остался стоять. Ни один волосок не выбился у него из прически, но лицо выдавало нервное напряжение.
Через минуту вошла Мадлен с кофейником и молча поставила все на стол. Рэмп поблагодарил ее, отпустил и налил три чашки кофе. Черный для меня и для себя, со сливками и сахаром для Мелиссы. Она взяла у него чашку, но пить не стала.
Мы с Рэмпом пили маленькими глотками.
Никто не проронил ни слова.
Рэмп нарушил молчание:
— Позвоню-ка я еще раз в Малибу. — Он набрал комбинацию цифр номера. Подержал трубку несколько секунд возле уха, потом опустил на рычаг. При этом так бережно обращался с аппаратом, словно в нем заключалась его судьба.
Я спросил:
— А что в Малибу?
— Наш... Джинин пляжный домик. Брод-Бич. Не думаю, что она поехала бы туда, но это единственное место, которое приходит в голову.
Мелисса сказала.
— Это же смешно. Ведь она ненавидит воду.
Рэмп, тем не менее, нажал еще несколько кнопок, подождал, несколько секунд и положил трубку.
Мы отпили несколько