Она назвала его Ноэлем, потому что это было похоже на «Джоэль», ей нужно было что-то такое, что она могла себе представить зрительно?
Кивок.
— Она до сих пор неграмотна?
Слабый кивок.
— Пробовала... Не смогла...
— Как ей удавалось делать работу? Записывать заказы, подсчитывать сумму счета?
Рэмп промычал что-то нечленораздельное.
Майло вспылил:
— Да говори же, черт бы тебя побрал, кончай слюни распускать!
Рэмп слегка приподнял голову.
— Память. Она знала все — все меню целиком... наизусть. Когда бывает... что-то специальное... она... мы это репетируем.
— А выписывать счет? — спросил Майло.
— Я... — Выражение полного изнеможения.
— Вы берете это на себя, — сказал я. — Вы берете на себя заботу о ней. Совсем как тогда, во время работы на студии. Кто она была — деревенская девушка, приехавшая на Запад, чтобы стать кинозвездой?
— Аппалачи... Бедная... семья...
— Бедная деревенская девушка. Вы знали, что в кино у нее ничего не выйдет, она не сможет даже прочитать роль. И вы помогали ей сохранить это в тайне какое-то время?
Кивок.
— Джоэль...
— Джоэль выдал ее секрет?
Опять кивок. Он рыгнул, и его голова свесилась на одну сторону.
— Фотографии для него.
— Из-за него она потеряла контракт со студией, и он взял ее на работу в качестве фотомодели.
Кивок.
— А как она получила водительские права? — спросил Майло.
— Письменные тесты... выучила их все на память.
— Должно быть, это заняло немало времени.
Рэмп кивнул и вытер нос тыльной стороной руки. Потом снова опустил голову на стол. На этот раз Майло оставил его в покое.
Я задал очередной вопрос:
— Она и Макклоски поддерживали контакт все эти годы?
Голова Рэмпа вздернулась с неожиданной быстротой.
— Нет — она ненавидела... это... не то, что она хотела.
— Что вы имеете в виду?
— Ребенок. Ноэль... — Он болезненно сморщился. — Любила его, но...
— Но что, Дон?
Умоляющий взгляд.
— Что же, Дон?
— Насилие.
— Она забеременела, когда Макклоски изнасиловал ее?
Кивок.
— Все время.
— Что все время, Дон?
— Насилие.
— Он все время ее насиловал?
Кивок.
— Почему вы не оградили ее от этого?
Рэмп заплакал. Слезы скатывались ему на усы и бусинками повисали на сальных волосах.
Он пробовал что-то сказать, но подавился и закашлялся.
Майло поддержал его голову за подбородок, взял салфетку и промокнул лицо плачущего Рэмпа.
— Ну что, Дон? — мягко спросил он.
— Все, — ответил Рэмп сквозь катящиеся слезы.
— Все ее насиловали?
Он всхлипнул. Сглотнул слюну.
— Имели ее... Она не... — С усилием он поднял руку и постучал себя по голове.
— Она не очень смышленая, — сказал Майло. — Все этим пользовались.
Кивок. Слезы.
— Все без исключения, Дон?
Голову Рэмпа повело в сторону, он клюнул носом. Его глаза закрылись. Изо рта с одной стороны потекла слюна.
— Ладно, Дон. — Майло снова опустил голову Рэмпа на стол.
Я пошел вслед за Майло обратно к бару. Какое-то время мы вдвоем просто сидели и смотрели на Рэмпа. Он начал храпеть.
— Шальная студийная компания, — сказал я. — И отсталая, неграмотная девушка, которую там между собой пускали по рукам.
— Откуда ты знаешь?
— По тому, как только что повел себя Ноэль. Мы говорили о его матери. В разговоре он упомянул, что работать где-то в другом месте, как она говорит, будет не то же самое, и начал было развивать эту мысль, но тут же остановился. Когда я стал настойчиво спрашивать, он рассердился и уехал. Это показалось мне необычным. Он такой юноша, который держит в узде свои эмоции и которому нельзя терять контроль над собой. Это типично для ребенка, выросшего в компании с родителем-наркоманом или алкоголиком. Поэтому я понял, что причина, заставившая его выйти из себя, должна быть очень важной. Потом, когда заговорил Рэмп, все стало на свои места.
— Неграмотная, — покачал головой Майло. — Жить так все эти годы, все время ожидая, что кто-то разоблачит ее. Рэмп, помогающий ей и ребенку из чувства вины.
— Или сострадания, или того и другого вместе. Видимо, он по-настоящему добрый парень.
— Да-а, — протянул Майло, глядя на Рэмпа и качая головой.
— Этим и объясняется, почему Бетель была согласна обслуживать столики, в то время как Рэмп и Джина жили по-королевски. Роль дверного коврика была для нее привычной. Актрисой не стала, пристрастилась к сильным наркотикам и Бог знает еще к чему. В довершение ко всему забеременела