коричневыми веснушками лоб, достаточно высокий, чтобы на нем могло разместиться с полдюжины морщин; крупный нос с высокой переносицей и узкими ноздрями. Подбородок меньше, чем было бы нужно для такого лица Жилистая шея. К горлу подступали кустики седых волос, которыми поросла грудь. Все в целом производило впечатление миниатюрности, но отнюдь не призрачности.
Он клюнул жену в щеку и окинул меня «лабораторным» взглядом.
Она сказала:
— Это доктор Делавэр.
— А, доктор Делавэр. Я — доктор Гэбни.
Сильный голос. Настоящий бас — удивительно, как такое глубокое звучание может исходить из столь узкого резонатора. Акцент штатов Новой Англии заставил мою фамилию прозвучать как Даллавэа.
Он протянул руку. Она была тонкая и мягкая — ему явно не приходилось арканить лошадей. Даже кости казались мягкими, словно были вымочены в уксусе. Кожа вокруг них двигалась свободно и была на ощупь сухой и прохладной, как у сидящей в тени ящерицы.
— Она уже объявилась? — спросил он.
— Боюсь, что нет, Лео.
Он поцокал языком.
— Дьявольская неприятность. Я вернулся сразу же, как только смог.
Она сказала:
— Доктор Делавэр сообщил мне, что Макклоски — человек, который тогда организовал нападение, — вернулся в наш город.
— Вот как? — Белые брови сошлись, и морщины стали похожи на стопку галочек.
— Полиция разыскала его, но у него оказалось алиби, и его отпустили. Мы рассудили так, что прежний его способ действия предполагал оплату услуг наемного исполнителя, и нет оснований думать, что больше он так не поступит. Тот, кого он нанял в первый раз, уже умер, но это не значит, что не найдется еще какой-нибудь мерзавец, правда?
— Нет, конечно, не значит. Это ужасно. Его освобождение абсурдно, оно слишком скоропалительно. Может, ты позвонишь в полицию и выскажешь свои соображения, дорогая?
— Сомневаюсь, что они обратят на это большое внимание. Вот и доктор Делавэр считает маловероятным, чтобы кто-то мог следить за ней, не будучи замечен сан-лабрадорской полицией.
— Почему же?
— Улицы здесь безлюдны, да и в компетенцию местной полиции входит именно это — высматривать чужаков.
— Компетенция — понятие относительное, Урсула. Позвони им. Тактично напомни, что Макклоски по стилю поведения заказчик, а не исполнитель. И что он опять мог нанять кого-нибудь. Социопаты часто повторяются — они поведенчески ригидны. Все вырезаны одной и той же формочкой для печенья.
— Лео, я не...
— Прошу тебя, дорогая. — Он взял обе ее руки в свои. Помассировал гладкую плоть большим пальцами. — Мы имеем дело с людьми не столь высокого интеллекта, а на карту поставлено благополучие миссис Рэмп.
Она открыла рот, закрыла его и сказала:
— Хорошо, Лео, я сейчас.
— Спасибо, милая. И еще одно. Будь добра, втяни «сааба» немного внутрь, а то я наполовину на улице.
Она повернулась к нам спиной и быстро пошла к себе в офис. Гэбни провожал ее глазами. Смотрел, как она покачивает бедрами, — почти сладострастно. Когда за ней закрылась дверь, он повернулся ко мне первый раз после того, как мы обменялись рукопожатием.
— Доктор Делавэр, известный специалист по pavor nocturnus. Прошу ко мне в кабинет.
Я прошел вслед за ним в заднюю часть дома, в просторную, отделанную панелями комнату, вероятно, бывшую библиотеку. Клюквенно-красные бархатные торы, спадающие из-под воланов с золотой каймой, почти целиком закрывали одну стену. Остальное пространство стен занимали книжные шкафы, украшенные резьбой в манере, близкой к неистовству рококо, и темноватые живописные полотна с изображениями лошадей и собак. Потолок был такой же низкий, как и в кабинете жены, но здесь он имел лепную отделку, а в центре красовался гипсовый медальон, из середины которого свисала бронзовая люстра с электрическими свечами.
Перед одним из книжных шкафов стоял двухметровый резной письменный стол. На его обтянутой красной кожей крышке находились хрустальный с серебром письменный прибор, нож с костяным лезвием для открывания писем, старинный складной бювар для промокательной бумаги, «банкирская» лампа под зеленым абажуром, ящик для входящих и исходящих бумаг и сложенные в стопки журналы по медицине и психологии, некоторые все еще в своих коричневых почтовых обертках. Шкаф, стоящий непосредственно за спиной у хозяина кабинета, был заставлен книгами с его именем на корешке и папками для писем с наклеенным на них ярлычком