правда. И поверил, только увидев Гертруд во дворе: все так и есть. Отец умер.
Два года промелькнули незаметно. Как только находилось время – к сожалению, не так часто, как хотелось бы, – он навещал Гертруд, оставшуюся жить в отцовском доме. Прошло не меньше года, прежде чем они решились разобрать его вещи. Тридцать два готовых и подписанных пейзажа. Декабрьским вечером 1995 года они сидели на кухне и прикидывали, кому должны достаться эти картины. Валландер две оставил себе (одну с глухарем, одну – без), по одной получили Линда и Мона, его бывшая жена. Сестра, Кристина, к его горькому недоумению, от картин отказалась. У Гертруд уже было несколько пейзажей. Оставалось, таким образом, двадцать восемь картин. Поколебавшись, Курт послал одну следователю в Кристианстад – к которому частенько обращался по службе. Удалось пристроить двадцать три картины, даже все многочисленные родственники Гертруд получили по одной, и все равно оставалось пять.
Что с ними делать, он понятия не имел. Одно он знал твердо – сжечь их у него рука никогда не поднимется.
Строго говоря, это была собственность Гертруд, но она настаивала, что картины принадлежат ему и Кристине – ведь она, Гертруд, появилась в жизни отца только в последние годы его жизни.
Он проехал поворот на Косебергу. Оставалось совсем немного. Он постарался представить, как встретит его Гертруд. Как-то в мае они долго гуляли по тракторным колеям, среди посевов рапса, и она сказала, что собирается уехать – ей было очень одиноко в пустом доме.
«Не хочу здесь больше жить, – заявила она тогда, – мне привидения являются».
Он ее понимал. На ее месте он, наверное, чувствовал бы то же самое.
Она попросила его помочь продать дом. Спешки, разумеется, никакой, можно подождать до конца лета. Но до наступления осени хотелось бы уехать – к сестре в Рюнге, та тоже только что овдовела.
Что ж, вот и конец лета. В среду Валландер взял выходной – в девять часов должен был приехать маклер из Истада договориться о приемлемой цене. До этого Валландер с Гертруд собирались разобрать последние коробки с отцовским имуществом. Большая часть вещей была упакована еще неделю назад. У его сотрудника Мартинссона был прицеп, и они в несколько рейсов отвезли оставшийся хлам на свалку под Хедескугой. Все, что осталось от человеческой жизни, нашло место на мусорной свалке, с гнетущим чувством подумал Валландер. Кроме памяти, остались только фотографии, пять картин и несколько картонных коробок с письмами и документами. Ничего больше. Жизнь прожита, итоги подведены.
Он свернул на проселок к дому.
Еще подъезжая, он увидел во дворе Гертруд – она всегда вставала очень рано.
Они выпили кофе в кухне. Дверцы шкафчиков были открыты настежь, полки пусты. Во второй половине дня за Гертруд должна приехать сестра. Они оставляли Валландеру два ключа. Второй – для маклера.
Гертруд встретила его у ворот. Он с удивлением заметил, что на ней то самое платье, в котором она выходила замуж за отца. И ощутил комок в горле. Стало быть, для Гертруд это – печально-торжественное событие, она прощается со своим домом.
Еще не садясь к столу, они просмотрели содержимое оставшихся коробок. Среди старых писем Валландер неожиданно обнаружил пару детских башмачков. Он смутно припомнил: это были его башмачки, он носил их в детстве. Неужели отец хранил их все эти годы?
Он вынес коробки и положил их в машину. Захлопнув дверцу, обернулся и увидел на крыльце Гертруд. Она улыбалась.
– А картины не забыл? – спросила она. – Пять штук осталось.
Он покачал головой и пошел к сараю, где у отца была мастерская. Дверь была открыта. Несмотря на многочисленные уборки, запах скипидара за два года так и не выветрился. На старой плите стояла кастрюля – отец варил в ней несметное количество кофе.
Я здесь в последний раз, подумал он. Но, в отличие от Гертруд, мне даже в голову не пришло приодеться. Приехал, в чем был. К тому же, если бы не чистое везение, я сейчас был бы мертв. Как отец. И тогда уже Линда отвозила бы на свалку все, что от меня осталось. Среди всего прочего – два пейзажа, один с глухарем на переднем плане, другой – без.
Ему стало не по себе. Он почувствовал присутствие отца здесь, в этой полутемной мастерской.
Картины были прислонены к стене. Он отнес их в машину и положил в багажник, укрыв старым одеялом. Гертруд так и стояла на крыльце.
–