И я не допущу, чтобы какой-то… чтобы кто-то являлся сюда и утверждал, что я и мои коллеги не делаем все, что в наших силах! И даже больше!
Непроницаемая физиономия Турнберга исказилась. Он побледнел, губы задрожали.
– Давайте свою писульку, – сказал Валландер. – Если вы в чем-то правы, мы, безусловно, прислушаемся. Но никаких писем от меня не ждите.
Валландер вышел из комнаты, хлопнув дверью так, что затряслись стены. Проходившая мимо Анн-Бритт замерла:
– Что это?
– Прокурор хренов, – прошипел Валландер. – Зануда. Ноет, как баба.
– Чем он недоволен?
– Мы неэффективны. Мы работаем недостаточно широко. Что мы еще можем сделать кроме того, что уже делаем?
– Он просто хотел показать, кто главнее.
– В таком случае он выбрал не ту аудиторию.
Валландер зашел к ней в кабинет и тяжело опустился на стул.
– Что с тобой случилось? Там, на совещании, когда ты отключился? – спросила она.
– Не выспался, – сказал Валландер. – Но сейчас все в порядке. Чувствую себя отменно.
Он понял, что она ему не верит. Точно так же, как Линда, когда они были на Готланде. Не верит ни на грош.
В дверях появился Мартинссон:
– Я не мешаю?
– Как раз хорошо, что ты появился, – сказал Валландер. – Надо поговорить. А где Ханссон?
– Он занимается машинами. Где-то же они должны найтись!
– Ему тоже было бы неплохо присутствовать. Ладно, проследи, чтобы его информировали.
Он кивком попросил Мартинссона закрыть дверь и подробно рассказал о разговоре с Сунделиусом. Как у него появилась мысль, что, возможно, Сведберг был гомосексуалистом.
– Само по себе это, разумеется, не важно, – подчеркнул он. – Полицейский, как и любой другой человек, может иметь любую сексуальную ориентацию. Но я думаю, вы меня поймете, почему я говорю об этом только в узком кругу. Не хочу, чтобы пошли сплетни. И если уж сам Сведберг предпочитал об этом не распространяться, то и мы не должны. Тем более после его смерти.
– Это, к сожалению, затрудняет поиски женщины, – сказал Мартинссон.
– Может быть, он был бисексуал. Интересно, что может сказать по этому поводу Сунделиус. У меня такое чувство, что он все время что-то недоговаривает. Значит, надо копать глубже. И шире. В жизни Сунделиуса и Сведберга… Какие у них еще секреты? То же касается и погибших ребят. Где-то они пересеклись с преступником, сами того не заметив. Промелькнувшая тень. Но она была, эта тень!
– Несколько лет назад на Сведберга была жалоба в юридическую комиссию, – сказал Мартинссон. – Только совершенно не упомню, о чем там шла речь.
– Надо поднять это дело, – сказал Валландер. – Все проверить… Нам надо как-то поделить все эти задания. Я беру на себя Сведберга и Сунделиуса. К тому же надо еще раз съездить к Бьорклунду. Как ни крути, он единственный, кто знает про эту даму.
– Очень странно, что никто ее не видел, – сказала Анн-Бритт.
– Это не странно, – сказал Валландер. – Это не странно, а невозможно. Так не может быть. Значит, надо понять, где причина.
– Может быть, мы слишком мало внимания уделили этому профессору-социологу? – заметил Мартинссон. – Как-никак у него нашелся телескоп Сведберга.
– Пока нет подозреваемого, все косвенные данные имеют равную ценность, – назидательно заметил Валландер. – Старая и хорошо известная истина.
Он встал.
– Передайте все это Ханссону, – напомнил он и вышел.
Время шло к семи. Он за весь день ничего не ел, если не считать нескольких утренних сухариков. Пойти домой и приготовить себе еду… он сразу отбросил эту мысль. Вместо этого двинулся в китайский ресторан на Стурторгет. Пока ждал заказ, выпил кружку пива, потом еще одну – с едой. Хотел было заказать десерт, но удержался, расплатился и пошел домой.
Вечер был очень теплым. Он открыл балкон и позвонил Линде. Три раза набирал номер – все время занято. Думать не было сил. Он убрал звук в телевизоре и лег на тахту. Лежал, уставясь в потолок, ни о чем не думая. В девять зазвонил телефон. Это была Лиза Хольгерссон.
– У нас возникла проблема, – сказала она. – Турнберг приходил.
– Ему, понятно, не понравилось, что я на него наорал. Да еще стучал кулаком по столу.
– Хуже, – сказала она. – Он ставит под вопрос твою способность руководить следственной группой.
Это был гром среди ясного неба. Валландер не ожидал, что Турнберг зайдет так далеко.
Ему бы разозлиться. А он испугался. Одно дело – он сам ставил перед собой