газеты в заранее приготовленный пакет и запечатал.
– Когда мы что-то узнаем об отпечатках пальцев?
– Самое раннее – в понедельник.
– А судебные медики?
– Этим занимается Ханссон, – сказала Анн-Бритт, – они сказали, что постараются побыстрее.
Валландер попросил Нюберга присесть и повторил рассказ о женщине Сведберга.
– Невероятно, – сказал Нюберг недоверчиво. – По-моему, более закоренелого холостяка, чем Сведберг, найти трудно… Вспомни только его одинокие сауны по пятницам!
– Еще менее вероятно, чтобы профессор Копенгагенского университета ни с того ни с сего выдумал всю эту историю, – сказал Валландер. – Давайте исходить из того, что он говорил правду.
– А может быть, это не он, а Сведберг ее выдумал? – предположила Анн-Бритт. – Если я правильно поняла твой рассказ, то ее никто и никогда не видел?
Валландер подумал – может быть, эта Луиза и в самом деле была плодом фантазии Сведберга?
– А волосы в ванной? Их-то не выдумаешь.
– С чего бы ему выдумывать, что у него есть женщина? – спросил Нюберг.
– Одинокие люди, – ответила Анн-Бритт. – Что только они не делают, чтобы не так тяготиться своим одиночеством.
– А ты, случайно, не находил волос в ванной?
– Нет, – сказал Нюберг. – Посмотрю еще раз.
Валландер поднялся.
– Пошли, – сказал он.
В гостиной он подытожил свои соображения:
– Попытаюсь сделать хоть какой-то предварительный вывод. Вернее – найти отправную точку. Если это квартирная кража, остается много неясных моментов. Как грабитель проник в квартиру? Почему у него с собой ружье? Когда появился Сведберг? Что украдено, кроме, возможно, телескопа? Никаких признаков борьбы нет. Вещи выброшены на пол во всех комнатах. Вряд ли можно предположить, что они гонялись друг за другом по всей квартире. У меня все это не склеивается. И я задаю себе вопрос – что будет, если мы на минутку отбросим версию взлома? Что тогда? Месть? Припадок сумасшествия? Если в картине присутствует женщина, можно думать и о ревности. Что же, Сведберга убила женщина? Выстрелом в лицо? Трудно себе представить. И что остается?
Никто не сказал ни слова. Для Валландера это молчание было совершенно понятным – у них до сих пор не было отправного пункта, они не могли даже определить характер преступления – ограбление со взломом, драма ревности или что-то еще. Сведберг убит – вот единственный непреложный факт.
– Я могу идти? – спросил Нюберг. – Мне надо написать еще кучу бумажек, и ни одной нельзя отложить до завтра.
– С утра проведем оперативку.
– Когда?
Валландер и сам не знал, но, как руководителю следствия, назначить время надо было ему.
– В девять, – сказал он. – Попробуем собраться в девять.
Нюберг ушел.
– Я попытался воссоздать, что здесь произошло, – сказал Валландер. – Что ты видишь?
Он знал, что Анн-Бритт обладает завидной наблюдательностью, к тому же умеет анализировать факты.
– Что, если мы начнем с этого беспорядка в квартире? – сказала она.
– Давай начнем.
– Весь этот кавардак… Приходят в голову три возможных объяснения. Взломщик чем-то выведен из себя. Или спешит. Второе – здесь что-то ищут. Впрочем, взломщик тоже что-то ищет, но он не знает изначально, что он хочет найти, а во втором случае этот некто ищет что-то совершенно определенное. И третья возможность – вандализм. Разрушение ради разрушения.
– Есть и четвертая возможность, – продолжил Валландер ее мысль. – Взрыв ярости. Неконтролируемый взрыв ярости.
Они смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что думает другой. Несколько раз такое случалось со Сведбергом – вдруг он терял над собой контроль. Как-то раз в припадке гнева он чуть не разгромил свой кабинет.
– Конечно, Сведберг мог и сам все это сделать, – сказал Валландер. – Эту версию отбросить нельзя. Это бывало и раньше. Но это наводит нас на еще один важный вопрос.
– Почему?
– Именно. Почему?
– Последний раз, когда Сведберг бушевал, я была при этом. Его скрутили Ханссон и Петерс. Но мне до сих пор непонятно, какая муха его укусила.
– Тогда шефом был Бьорк. Он вызвал Сведберга и обвинил в пропаже вещественных доказательств.
– Каких вещественных доказательств?
– Среди прочего – нескольких ценных икон. Это было довольно большое дело по скупке краденого.
– То есть Сведберга обвинили в воровстве?
– В халатности. Но, когда что-то ценное пропадает, мысль о воровстве всегда словно бы присутствует за кадром.
–