она тогда ее себе представляла – реставратора мебели.
От воспоминаний по спине пошли мурашки. Многие секты, возникшие в последние десятилетия, отличались превосходной организацией и жесткой дисциплиной. Религия и оккультизм стали товаром, таким же, как и все остальное. Отец его всегда с презрением говорил об этих ловцах человеческих душ. Потерявшие душевное равновесие люди попадаются в сети лжепророков и бьются в них, пока не погибнут.
Может, и правда – решение всех загадок находится в этих папках на заднем сиденье?
Валландер нажал на газ. Надо спешить.
Первое, что он сделал по приезде в полицию в Истаде, – нашел Эдмундссона и вернул ему долг. Потом прошел в комнату для совещаний, где Мартинссон знакомил приехавших из Мальмё полицейских с деталями следствия. С одним из них, шестидесятилетним следователем по имени Рюттер, Валландер встречался и раньше, двоих других видел впервые. Он поздоровался и вышел. Из-за разницы во времени звонить в Америку сейчас было бессмысленно, поэтому он только попросил Мартинссона зайти к нему попозже. Пошел в свой кабинет и начал просматривать папки, найденные в квартире Лены Норман в Лунде. Бумаги были в основном на английском, ему приходилось то и дело открывать словарь. Это оказалось очень утомительно, и у него разболелась голова. В начале двенадцатого, когда он прочел примерно половину, в дверь постучал Мартинссон. Он был очень бледен, глаза ввалились. Интересно, подумал Валландер, а я-то сам как выгляжу?
– Ну что? – спросил он.
– Нормальные профессионалы, – сказал Мартинссон, – особенно тот, что постарше. Рюттер.
– Мы очень скоро почувствуем, что они с нами, – сказал Валландер ободряюще. – Все-таки станет полегче.
Мартинссон устало стянул через голову галстук и расстегнул воротник сорочки.
– У меня есть для тебя поручение, – сказал Валландер.
Он подробно рассказал о лундской находке. Мартинссон постепенно оживился. Мысль о совместной работе с американцами придала ему сил.
– Нам нужно составить себе как можно более детальное представление об этой организации, – сказал Валландер. – И разумеется, ты должен рассказать им, что у нас тут произошло. О смерти Сведберга и тех четверых. Опиши поподробнее, что мы видели на месте преступления, позаимствуй, в конце концов, одну из карт у Нюберга. Прежде всего мы хотим узнать, сталкивались ли они когда-нибудь с чем-то подобным? В общем, свяжись с ними и попроси, чтобы они поддерживали с нами контакт. Если нам еще что-то понадобится, вернемся к этому завтра. Надо, конечно, поставить в известность и европейскую полицию. Эти секты есть не только в Америке и Швеции.
Мартинссон посмотрел на часы.
– Сейчас, конечно, не лучшее время звонить в Америку. Но попробовать можно, – сказал он.
Валландер поднялся. Они вышли и отксерили те из бумаг, которые Валландер еще не успел прочесть.
– Больше всего боюсь сект, – вдруг сказал Мартинссон. – Больше, чем наркотиков. Из-за детей. Не дай бог их втянут в религиозный кошмар. Вырваться почти невозможно. И ведь не достучишься.
– Было время, когда я очень беспокоился за Линду, – сказал Валландер.
Мартинссон ничего не спросил, и Валландер решил не продолжать. В ксероксе кончилась бумага. Пока Мартинссон закладывал новую пачку, Валландер думал о Сведберге.
– Помнишь, мы говорили, что на Сведберга была жалоба в юридическую комиссию? Ты что-нибудь узнал по этому поводу?
Мартинссон смотрел на него с недоумением:
– Ты что, не получил бумаги?
– Какие бумаги?
– Копия заявления в юридическую комиссию. И ее решение.
– Я ничего не видел.
– Их должны были положить к тебе на стол.
Мартинссон остался у ксерокса, а Валландер вернулся в кабинет и перерыл все лежавшие на столе бумаги. Той, о которой говорил Мартинссон, не было. Мартинссон пришел с кипой скопированных документов.
– Нашел?
– Здесь ничего нет.
Мартинссон вывалил бумаги на стол.
– У бумаг есть фундаментальное свойство – исчезать, – сказал Мартинссон. – Когда везде будут компьютеры, такое станет невозможным.
– Только через мой труп, – буркнул Валландер. Он не особенно доверял компьютерам.
– Программа КСП стартует уже в сентябре, – сказал Мартинссон. – Придется осваивать.
Валландер знал, что КСП означает «компьютеризация следственных процедур», но что за этим стоит, он не имел ни малейшего представления. Утверждали, что путем формализации стандартных