на часы.
— Нянька, наверное, уже сходит с ума. Не говоря уж о том, что мальчишек пора укладывать спать. Может, заглянете утром в «Зайчик»?
Не знаю почему, но я вдруг решил сыграть в невинность:
— Зайчик?
— Да я же там вас видела. Вы купили у меня бутылку воды. — Эмма постучала кончиком пальца по виску и добавила: — Как жаль, что я не видела парня, укравшего ребятишек. У меня абсолютная память на лица. Я их никогда не забываю.

Глава 18

Когда у «Пляжного зайчика» скапливалось много посетителей, я помогал Эмме, подавая банки с освежающими напитками, пополняя запасы в холодильнике или наблюдая за раздаточным окном, пока хозяйка заведения оформляла аренду пляжного лежака, доски для сёрфинга или зонта. Когда же наступало затишье, мы беседовали. Беседу вряд ли можно было назвать спокойной. Грохот прибоя, крик чаек, рёв электрогенератора, шипение холодильного оборудования и гудение кондиционера вынуждали нас чуть ли не кричать.
К середине утра мы успели поведать друг другу свои истории. У меня не было сомнений в том, что детей Эммы похитил человек, которого я продолжал называть Дудочником. Однако Шоффлер был прав. Сходство двух событий имело весьма поверхностный характер. Нам очень не хватало деталей и свидетельских показаний, которые позволили бы связать напрямую оба дела.
Мы поведали друг другу о том, какие чувства испытывали, когда нас стали подозревать в похищении собственных детей.
— Со мной, если смотреть со стороны, могло случиться нечто подобное, — сказала Эмма. — Ведь все знали, что я — наркоманка. А что я завязала с этим делом три года назад? Так от возврата к прошлому нас всех отделяет вот такое расстояние, — показала она большой и указательный пальцы, оставив между ними крошечное пространство. — Чтобы подобное не случилось, этот промежуток надо залить расплавленным титаном. Что я, собственно, и пытаюсь сделать.
— Мне кажется, у вас хорошо получается.
— В нашем случае, — пожала она плечами, — за пропажей детей, по их мнению, стояло моё желание вытрясти бабки. Но с какой стати они подозревают вас? Не понимаю.
— Да потому что мы с женой разъехались. Кроме того, Дудочник постарался навести на меня подозрения — он подкинул в стенной шкаф окровавленную футболку, и по крайней мере несколько дней они были уверены, что детей убил я.
— Ах да. Теперь я помню. Куриная кровь.
— Сосуд с водой также послужил уликой против меня. Полиция, видимо, решила, что я держал их под замком в шкафу.
— Что за сосуд?
— На полке стенного шкафа в комнате ребятишек обнаружили наполненный водой сосуд. Понятия не имею, как он там оказался. В этом же шкафу нашли и футболку.
Эмма вдруг судорожно вздохнула, а после, как мне показалось, и вовсе перестала дышать. Она была явно потрясена.
— В чём дело?
— Это действительно он, — прошептала женщина.
— Что вы хотите этим сказать?
— А как насчёт десяти центов? Вы нашли ряд монет?
— Да. Они лежали на раковине в ванной. Но как?..
— В спальном мешке Коннора я нашла выложенные в ряд монеты достоинством десять центов, — сказала Эмма, положив ладонь мне на запястье. — Вначале я подумала, что это сделал сам Кон, но когда Амалия — эта женщина жила в соседней со мной палатке — увидела эти монеты, она едва не умерла от страха. Амалия просто побелела, хотя кожа у неё тёмная. Кроме того, она нашла воду. На полке в самом углу палатки.
— Чего она так испугалась? Что должны означать эти находки?
— Именно это я и хотела узнать. Но Амалия, велев мне ни к чему не прикасаться, впала в истерику и толком так ничего и не смогла объяснить. «Только не трогай воду и не передвигай монеты!» — твердила она. Амалия говорила таким тоном, словно это был вопрос жизни и смерти. Но я так и не поняла, в чём дело. Она пыталась мне объяснить, но её английский, мягко говоря… не очень хорош. Я поняла только, что это имеет какое-то отношение к вуду и мне следует держаться от всего этого как можно дальше. Я разве не сказала вам, что Амалия — гаитянка? Нет? Я так и подумала. Подождите…
Эмма занялась компанией подростков, желавших немедленно получить кока-колу, чипсы, тюбик солнцезащитного крема и футболку с эмблемой спасателей. Девчонки, радостно хихикая, пищали: «Хватит, Кевин, хватит! Стоп! Ты разоришься!» Кевин. Это имя, произнесённое вслух, ввергло меня в ступор. Кевин. Шон. Где вы сейчас?
То, что я услышал от