девочками… Я хочу сказать, что трюки с расчленением и последующим восстановлением маги использовали много веков, но в наше время мы видим, если так можно выразиться, лишь «стерильные» фокусы. Вы смотрите, как перед вашими глазами рвут в клочья бумагу, банкноты или разрезают шнурок. Иногда иллюзионист просит кого-нибудь из публики написать что-то на листке бумаги и рвёт листок в мелкие клочья лишь для того, чтобы через несколько мгновений воссоздать его в первоначальном виде. Это может быть двадцатидолларовая бумажка или чей-то галстук. Для нынешней аудитории этого вполне достаточно. Даже стандартная распиловка леди на две половины является бескровной. Дама всё время очаровательно улыбается. Никто не верит, что она может действительно пострадать. Я читал, что кто-то, не помню, кто именно, заявил якобы, что этот трюк есть лишь слабо замаскированная форма сексуального садизма. Ничего не могу сказать, — пожал он плечами, — поскольку эта сторона дела для меня тайна за семью печатями. Но трюк и в наше время пользуется огромной популярностью. Однако он, повторяю, бескровен. Я хочу сказать, что вкусы со временем меняются. В своё время публика любила вид крови.
— Что вы имеете в виду?
— Зрители до сих пор обожают насилие, поймите меня правильно. Опасность — для других, естественно — заставляет нас полнее ощущать прелесть своей жизни. Но если взять сценическую магию, то публика ценит кровь и жестокость гораздо меньше, чем раньше. Мы все стали чрезмерно чувствительными. Масса людей, обожающих гамбургеры и бифштексы с кровью, считают охоту варварским пережитком. Интересно, что они говорят о бойнях?
— Им следует стать вегетарианцами.
— Верно. Но эта чрезмерная чувствительность — явление сравнительно новое. Было время — и не очень давно, — когда зрители обожали наблюдать, как дикие звери рвут в клочья друг друга или людей. На нашем Западе или в старой доброй Англии исключительной популярностью пользовались публичные казни. Зрители являлись на экзекуции с утра пораньше, чтобы занять лучшие места. Во времена Гудини большим успехом пользовался трюк под названием «Палингенезис», что, как известно, означает «регенерация». На рекламных постерах изображался человек злодейского вида с гигантским мечом в руках, а распространяемые в день представления листовки возвещали: «Человек будет разрублен на куски. Приходите сегодня! Приходите все!» Во время шоу человека усыпляли хлороформом, а затем якобы расчленяли и окровавленные части тела разбрасывались по сцене. Во всяком случае, публика видела это собственными глазами. Затем все части тела тщательно собирали и накрывали ковром. Иллюзионист взмахивал волшебным жезлом, выкрикивал чудодейственное заклинание — и пожалуйста, собранный из кусков мертвец вскакивал на ноги целым и невредимым.
Я вдруг ощутил, как к горлу подступила тошнота.
— И это далеко не единственное представление подобного рода. Трюки с расчленением уходят корнями в далёкое прошлое. В Индии, например, колдуны отрезали языки у детей. Уличные маги и до сей поры разрывают на части птиц и разрезают змей, чтобы затем вернуть их в первозданное состояние. Они демонстрируют толпе зевак кровь и даже обмакивают в неё камни. После этого птица — чаще это бывают именно птицы, поскольку стоят они дешевле, а трюк с ними выглядит эффектнее — возрождается к жизни. Колдуны продают намоченные в крови камни, как полные жизненной силы амулеты.
— Постойте. Вы хотите сказать, что камни погружаются в настоящую кровь?!
— Конечно. Только не в трюке с детскими языками, естественно. Что касается птиц, то — безусловно. Вы располагаете временем?
В ответ я лишь молча кивнул.
— Я считаю, что трюки с воскрешением уходят в глубь веков. Ведь расчленение и последующее восстановление целостности есть не что иное, как борьба жизни и смерти. А искусство иллюзии родилось вовсе не как развлечение. Маги древности имели очень высокий статус в обществе. В настоящее время получила признание теория, что предтечами сегодняшних иллюзионистов были вчерашние жрецы и шаманы.
— Неужели?
— Религия и магия всегда шагали рука об руку. Это происходит потому, что магия (как и теперешний иллюзионизм) заполняет пространство между естественным и сверхъестественным, между жизнью и смертью, между реальностью и иллюзией. А религиозные деятели, как я подозреваю, всегда пользовались хитроумными