Если похожий на скелет тип нагонял на меня ужас, то здоровяк, напротив, успокаивал. — Но прежде вам надо одеться, — продолжил гигант глубоким баритоном.
— Но я же одет.
Оказалось, что это не совсем так. Они приготовили для меня особый наряд. Я на цыпочках последовал за ними, стараясь не наступить на лежащих вдоль стены пациентов. Кто-то стонал. А кто-то слева от меня заходился в ужасном кашле. Каждый вздох страдальца заканчивался судорожным свистом.
— Сюда, — показал гигант, открывая дверь. Он включил свет, и я увидел, куда меня привели. Передо мной был унитаз. Я оказался в сортире.
— Переодевайтесь, — предложил проводник. — Мы подождём снаружи.
Мой новый наряд висел на задней панели входной двери. Это был белый смокинг с красной гвоздикой в петлице. Теперь я понял, почему доктора Даймента интересовал размер моей одежды. Но меня это вовсе не утешило. Белый смокинг?..
Я истекал потом. Горячие струи стекали по всему телу. А в голове роилась куча вопросов.
Почему меня заставляют переодеться?
И почему именно в белый смокинг? В моей памяти всплыли слова Карла Кавано о белой голубке и крови.
В чём состоит «церемония посвящения»? Детали можно опустить. Меня интересует общая идея.
Смогу ли я действительно присоединиться к бизанго, или Даймент втирает мне очки?
Как я могу стать частью чего-то, если и понятия не имею, что это такое? Нет ли у вас… катехизиса с основами вероучения или чего-то иного в том же роде?
Даймент сказал, что я должен вступить в ночь, полностью ему доверяя. Но как я могу ему доверять? Ведь я его даже не увидел.
И почему в полночь?
Какая-то не очень готовая к сотрудничеству часть разума подсказала: Ведь это же час чёрных сил.

* * *

Однако ни один из этих вопросов так и не сорвался с моих губ, и единственное, что я сказал, топчась за порогом сортира и не решаясь закрыть за собой дверь:
— Видите ли, я, честно говоря, не совсем уверен…
— Переодевайтесь, — произнёс тощий с таким видом, словно я не издал ни звука, и легонько подтолкнул меня в глубь комнаты.
— Я всего лишь…
— Мы вас ждём! — Второй, видимо, желая успокоить, ласково потрепал меня по плечу, подтолкнул в комнату и закрыл дверь.
Это было крошечное и весьма примитивное туалетное помещение. Унитаз. Раковина умывальника. Контейнер для бумажных полотенец и вакуумная бутылка с жидким мылом. Над умывальником вместо зеркала висела пластинка полированного металла. Дверь вдруг содрогнулась и заскрипела. Я понял, что мои спутники навалились на неё всем своим весом.
Справившись с рефлекторным приступом клаустрофобии, я попытался успокоиться. Может, они навалились на дверь лишь потому… что только к ней можно было прислониться?
Успокоиться мне не удалось. Дыхание оставалось учащённым, а предательский голос в голове уже не шептал, а вопил: Что ты делаешь?!
Люди за дверью о чём-то неразборчиво говорили. Гигант рассмеялся, и это был сердечный, искренний смех без всякого намёка на какие-либо злые намерения. Сделав несколько глубоких вздохов, я сказал себе: Ты сам пришёл к нему. Это ты искал Даймента, а не он тебя. Ты умолял его о помощи.
Я надел смокинг, застегнул подтяжки и затянул широкий малиновый пояс. Наряд сидел превосходно, что меня почему-то совсем не удивило. Затем я повесил свою одежду на плечики и влез в ботинки. Отступив на шаг, я посмотрел на своё отражение в куске полированного металла над умывальником. Белый смокинг выглядел довольно нелепо. Это был явный перебор, совсем в духе шоумена по имени Либераче, и на какой-то момент я почувствовал себя экстравагантным франтом.
После этого я постучал в дверь.
Дверь открылась, и костлявый парень осмотрел меня с головы до ног.
— О'кей, — одобрил он. — Вот это да! Вы отлично выглядите! Ведь правда, он смотрится хоть куда?
— Хм, — с некоторым сомнением протянул его приятель, сунул руку в карман и извлёк на свет флакон с лосьоном «Лесная прогулка». — Закройте глаза, — сказал он и, прежде чем я успел запротестовать, обдал меня благоухающей этаном жидкостью.
Костлявый выключил свет, и мы гуськом двинулись через клинику. Возглавлял наш отряд весёлый здоровяк.
Мой потенциальный спаситель «БМВ» слегка поблёскивал в лунном свете. Я потрогал лежащие в кармане ключи, но серьёзного искушения открыть замки, вскочить в автомобиль и бежать не испытал. Видимо, я переступил ту невидимую черту,