иным человеком.
Я расширил поиск и, прочитав все, касавшееся дела братьев Сандлинг, решил, что подходил к нему предвзято, поскольку козлом отпущения пресса и власти избрали Эмму Сандлинг. На тот же крючок, видимо, попались детектив Шоффлер и агент ФБР Джуди Джонс. Во всяком случае, они никогда не говорили, что дело Сандлингов способно как-то пролить свет на наше следствие, несмотря на обилие общих черт.
Параллель казалась столь разительной (шестилетние близнецы были похищены в публичном месте), что я никак не мог заставить себя прекратить чтение вырезок. Я боялся пропустить какие-то важные сведения, уверовав в то, что Эмма причастна к похищению своих детей. Повторное чтение убедило меня, что в деле нет фактов, опровергающих показания матери. Трублад имел железное алиби. Каких-либо иных потенциальных сообщников следствие не выявило. Сандлинг ни разу не меняла своих показаний. И хотя продавец сувенирной лавки получил часть обещанного вознаграждения, самой Эмме не досталось ни цента.
Два следующих часа я провёл за телефонными разговорами с копами в Корвалисе и Юрике. Когда я, представившись, интересовался делом братьев Сандлинг, собеседники отделывались ничего не значащими вежливыми фразами, но едва я пытался настаивать, как сразу натыкался на каменную стену.
Опираясь на полученные из газет сведения, я нашёл телефоны клиентов Эммы Сандлинг, социальных работников, её адвоката и многих других связанных с ней людей. Примерно с половиной из них мне удалось поговорить. Но результат был всё тот же. Никто не знал, где она живёт. Никто не мог мне помочь.

* * *

Я с трудом поднялся с кресла. За окном было уже темно, и я понял, что горбился за компьютером несколько часов. Мне хотелось продолжать поиск Эммы Сандлинг, но прежде надо было хоть немного перекусить. С того момента, как Лиз меня покинула, я постоянно терял в весе. Окружающие уже стали обращать на это внимание.
Я отправился в кухню на поиски пропитания, хотя и знал, что там мало что осталось. В холодильнике нашлась пара сухих кусков сыра, плесневелая дыня и пакет скисшего молока. Курица-гриль, которую я забыл завернуть в фольгу, успела превратиться в мумию. В морозильнике обнаружилась горсть наполовину испарившихся кубиков льда и смёрзшаяся пицца. Я изучил коробку с пиццей в поисках даты производства и, обнаружив её под коркой ледяных кристаллов, с трудом разобрал, что яство было доставлено в наш дом более года назад.
Это повергло меня в уныние. Пицца пребывала в морозилке с тех пор, когда я ещё не разругался с Лиз и моя жизнь не пошла наперекосяк. Скорее всего она была куплена для детей. На какой-то миг мне показалось, что промёрзшая пицца является талисманом, и я долго не решался её выбросить. Печально покачав головой, я вылил кислое молоко в раковину и выкинул всё остальное.
Как правило, я питался вне дома, но с подобной практикой следовало кончать, поскольку она означала дополнительные и довольно существенные расходы. Я дал себе слово завтра отправиться за припасами и запастись готовыми ужинами. И другой полезной для здоровья пищей. Яблоками, например, или апельсиновым соком.
Впервые после похищения близнецов я влез в кроссовки и выбежал в сырую вашингтонскую ночь. Я давно утратил спортивную форму, но бег, как ни странно, принёс мне облегчение. Мне доставляли огромное удовольствие движение, струйки пота на теле, напряжённый ритм дыхания. Мне нравились проносящиеся мимо машины, туманные пятна света во влажной мгле. Но больше всего устраивало, что все мои мысли были сосредоточены на том, куда двигаться, как обогнать пешехода и в каком темпе перебежать улицу на зелёный сигнал светофора.
Минут через пятнадцать я повернул назад и остановился около универсама «Севн-илевн» на углу Портер-стрит и Коннектикут-авеню. Тяжело дыша и истекая потом, я выцарапал из кармашка шорт пятидолларовую банкноту.
За прилавком стояла девица, получившая от Джека прозвище «тихоход». Это было очень юное, тощее, застенчивое создание со славным личиком. Она все делала так медленно, что посетители, знавшие об этой её особенности, уходили, увидев очередь более чем из одного человека.
— Две порции говядины в тесте по-ямайски, — сказал я, предвкушая ужин — пусть немного жирный, но зато вкусный.
Продавщица обратила на меня взор своих огромных карих глаз, а затем, опустив взгляд на руки,