Мой импульсивный порыв был встречен всеобщим смехом.
Даймент взглянул на меня, и его ужасающая улыбка только усугубила моё волнение.
— Ты должен верить, мой друг, — сказал он.
Эта фраза оказалась своеобразным призывом, и все другие члены бизанго подхватили в унисон с Дайментом:
— Ты должен верить! Ты должен верить!
— И доверять своим братьям и сёстрам.
— Ты должен верить!
— Без веры не будет воскрешения.
— Без веры мы обречены.
— Если у нас нет веры, у нас нет ничего.
— Ты должен верить!
Так продолжалось какое-то время, после чего наступила тишина.
Даймент шлёпнул меня по спине и сказал:
— Не тревожься, друг. Мы скоро тебя выкопаем!
— Что значит «скоро»? — поинтересовался я. — Сразу или…
Даймент весело расхохотался, откинув голову и обнажив все свои зубы.
— Нет, — едва сумел выдавить он, вытирая ладонью выступившие от смеха слезы. — Ты будешь покоиться под землёй всю ночь. Мы же останемся на поверхности, чтобы петь и играть на разных музыкальных инструментах. Мы будем общаться с лоа. Как только взойдёт солнце, твои братья и сёстры выкопают тебя из могилы.
— Аминь!
— О да!
— Покойся в мире.
— Сладких тебе снов.
— Велик наш бог в небесах!
Я судорожно вздохнул. С тех пор как пропали мальчики, я постоянно ввязывался в авантюры, каждый раз все больше удаляясь за пределы разумного. И чего я достиг в итоге? Я стоял в центре болота. Смотрел на открытый гроб. И на мне был белый смокинг.
Я вздохнул ещё раз и вспомнил слова патологоанатома из Лас-Вегаса. Доктор высказал предположение, что Клара Габлер в момент смерти находилась в сосновом ящике — не исключено, что в гробу. Кроме того, медик сказал, что она встретила свою смерть без всякой тревоги и какого-либо сопротивления.
— Боюсь, что не смогу этого сделать, — сказал я. Радостную улыбку на лице Даймента сменило разочарование.
— В таком случае я не смогу вам помочь.
— Надо же, — произнёс мой костлявый друг. — Последний парень позволил себя похоронить только для того, чтобы узнать выигрышный номер! Ну и дерьмо!
— Я сразу понял, — прозвучал чей-то голос, — что у этого шалят нервы, как у того, который…
Даймент поднял руку, и на поляне воцарилась тишина. Я стоял на зелёной лужайке рядом с могилой, и мой немыслимый белый смокинг, казалось, впитывал лунный свет.
— То, что мне предлагают… — промямлил я. — То, что я должен сделать… Стоит ли оно того, что я получу взамен?
— Всё зависит от вас, — с каменным лицом ответил Даймент. Его глаза зловеще поблёскивали в свете факелов. Он выглядел усталым и злым. Толпящиеся вокруг нас члены бизанго о чём-то перешёптывались.
У меня было такое чувство, словно я стою на краю пропасти и готовлюсь прыгнуть в бездну.
— Нет, — покачал головой я, — от меня ничего не зависит. Всё зависит от вас. Вы скажете мне, как отыскать Байрона?
— Ты слишком торопишься, сынок, — усмехнулся доктор. — Всему своя очередь. Этот вопрос должен последовать после, если ты понимаешь, о чём я. Вначале ты должен доказать, что полностью нам доверяешь.
Несмотря на то, что старик ушёл от ответа, его глаза поведали мне очень много. Он смотрел прямо на меня, стараясь удержать мой взгляд. В его глазах я не видел даже намёка на злые намерения.
— Если ты доверишься мне, — сказал он, — я тебе помогу.
И я ему поверил, сам не зная почему.
Слева от меня застучал барабан. Это были редкие тяжёлые удары. Члены бизанго что-то тихо бормотали. Кто-то потягивал ром. Мой костлявый друг кудахтал, а какая-то женщина затянула колыбельную.
Направляясь к гробу, я смотрел себе под ноги. Подойдя к ящику, я сразу, словно боясь передумать, в него улёгся. Вся толпа склонилась надо мной. Краем глаза я видел, как гигант поднял с земли крышку. И закрыл глаза. Да, я определённо свихнулся!
— Алекс! — выкрикнул Даймент, и мои глаза мгновенно открылись.
Он смотрел прямо на меня, за его спиной стояли трое мужчин с крышкой гроба в руках. Даймент брызнул мне в лицо какую-то жидкость. Жидкость была холодной, но капли тем не менее обжигали кожу. Неужели тетродотоксин?! Мне показалось, что у меня немеют губы.
— Постойте! — крикнул я, пытаясь сесть. Но чьи-то сильные руки нежно уложили меня обратно в гроб. Чьё-то чистое сопрано затянуло песню «Удивительное милосердие». Меня охватил панический ужас. «Неужели это похоронная песнь? — спросил я себя и тут же ответил: — Да, это — похороны.