наперекосяк, что и заставило нашу мать Сандлинг смыться.
— Думаю, ты не прав.
Шоффлер немного помолчал, а затем спросил:
— И почему же?
— Да потому, что чем больше я вникаю в это дело, тем сильнее во мне крепнет жутковатое ощущение, что детей Сандлинг похитил тот же парень, что увёл моих ребятишек. Её дети сбежали, и он взамен украл моих.
— Хм… «Жутковатое ощущение», говоришь?
— Здесь абсолютно та же схема. Открой глаза, Шофф.
— Да на западном побережье близнецов навалом. Зачем парню ехать через всю страну?
— Не знаю. Однако повторяю, что чем больше вглядываюсь в дело Сандлинг, тем сильнее оно напоминает мне дело моих близнецов. Думаю, стоит копнуть поглубже, но я не могу этого сделать по одной простой причине. Причина эта — Эмма Сандлинг. Создаётся впечатление, что она вообще исчезла с лица земли.
— Ты пытался её найти?
— Да, пытался. Поиск людей — неотъемлемая часть моей профессии. Если ты репортёр, ты нуждаешься в источниках информации и обязан найти их, хотят они того или нет. Но найти Эмму Сандлинг я не смог.
— Хм…
— Пытаясь напасть на её след, я беседовал с копами в Орегоне. Хотя это не совсем точно. Беседы как таковой не было.
— Не понимаю.
— Я звонил в Корвалис, где пропали ребятишки, и в Юрику, где они вырвались из трейлера. Полицейские Юрики поделились со мной всем, что знали. А знали они, надо сказать, очень мало. Но что касается Корвалиса… Оттуда я не получил ничего. Каменная стена, Рей. Копы намертво отказались со мной разговаривать, ссылаясь на всякое дерьмо вроде «права личности на конфиденциальность».
— Так вот почему ты позвонил мне, — с тяжёлым вздохом произнёс полицейский.
— Да. Я подумал, что ты, возможно, сумеешь их расшевелить. Дай понять, что никаких неприятностей я им не доставлю.
Прежде чем я услышал ответ, прошло довольно много времени.
— Прости, Алекс, — сказал он. — Я ничем не могу тебе помочь. Хотел бы это сделать, но у меня связаны руки.
— Связаны руки? Ведь мы говорим о моих детях. Рей, ты не…
Но детектив уже отключился.

* * *

Двумя часами позже я ждал Шоффлера у его дома (он жил в Гринбелте, штат Мэриленд). Дом не оправдал моих ожиданий. Впрочем, я и сам не знал, что, собственно, собирался увидеть. Мне было известно, что он работал семьдесят два часа в неделю и прошёл через два неудачных брака. Видимо, я рассчитывал на жалкое убежище холостяка, а вместо этого передо мной красовался окружённый штакетником аккуратный и уютный дом в стиле «ранчо», с ухоженными цветочными клумбами на лужайке перед входом. А сам вход украшала виноградная лоза.
Вначале я сидел на веранде, но затем темнота и туча разнообразных кусачих тварей загнали меня назад в машину.
Я ждал, слушая по радио репортаж о бейсбольном матче и врубая кондиционер, когда становилось слишком жарко.
Мою дремоту прервал глухой металлический звук, источник которого, как мне показалось, находился непосредственно в моём черепе. На самом деле это был всего лишь стук в дверцу машины, что я сразу осознал, открыв глаза и узрев за стеклом физиономию Шоффлера.
Моё появление явно не вызвало у него восторга. Детектив стоял в угрожающей позе, а свет уличных фонарей придавал его лицу нездоровый зеленоватый оттенок. Выглядел он столь отвратительно, что я машинально взглянул на приборную доску. Часы показывали 3:32. Ночи, естественно.
По телу струился пот. Казалось, рот мой забит ватой, а губы запеклись и потрескались. Рубашка прилипла к сиденью, и когда я потянулся к ручке дверцы, за спиной раздался хлюпающий звук. Однако Шоффлер не позволил мне вылезти из машины. Положив здоровенную лапу на ручку двери, он сказал:
— Поезжай домой, Алекс.
— Ни за что.
— Поезжай.
— Мне надо с тобой поговорить.
Шоффлер резко развернулся на каблуках, двинулся к входной двери и скрылся в доме. Ещё до того, как я успел выбраться из джипа. Я по меньшей мере десять раз нажимал кнопку звонка, издававшего вместо привычного «дзинь» мелодичный «бин-бон». Невозможно поверить! Я, ожидая его, просидел в машине шесть часов, а он не желает впустить меня в дом! Я вернулся в машину со страстным желанием давить на клаксон до тех пор, пока Шоффлер ко мне не выйдет. Но, припомнив выражение его лица, отказался от этой импульсивной идеи.
За последние несколько недель я так много времени провёл в обществе Шоффлера, что легко настраивался на одну с ним волну,