Том словно перенесся на полвека назад: газовые фонари на обитых шерстяной тканью стенах освещали репродукции со сценами охоты, пол был застлан толстой ворсистой ковровой дорожкой. На мальчика удивленно уставились несколько человек в старомодных клетчатых костюмах с поясами. Почти все они были бородаты, некоторые курили длинные сигары, в воздухе стоял сильный запах виски из их стаканов.
– Ты ошибся, парень, – не повышая голоса, обратился к нему высокий плотный мужчина с вандейковской бородкой клином, одетый в камзол со стоячим воротником. – Пожалуйста, выйди отсюда.
Он холодно смотрел на Тома через тонкое золотое пенсне.
Кондуктор хлопнул сзади дверью и ухватил Тома за руку выше локтя.
– Я не смог вовремя остановить его, мистер Пит. Ради Бога, извините.
– Ничего, я понял. Уведите его.
Кондуктор вывел Тома в соседний вагон, где постаревший Скелет Ридпэт тут же презрительно отвернулся от него к окну.
– Никогда больше не заходи туда, понял? – сказал кондуктор Тому на ухо. Тон его не был сердитым. – Они немного того, – покрутил он пальцем у виска, – но это их дело.
– Да что же там такое? – удивленно спросил Том.
Кондуктор отпустил наконец его руку.
– Что-то вроде дружеской встречи. Это их собственный вагон. А видел бы ты, что они едят и пьют… Да, чтобы так кататься, надо денежки иметь! Вагон их прицепили за пару станций отсюда, а едут они до самого Нью-Йорка. Ты, сынок, больше не вздумай туда соваться. Гуляй себе по всему поезду – тебе что, мало? – а туда не лезь, понял?
Добравшись до своего купе. Том плюхнулся рядом с Дэлом.
– Ну что? – нетерпеливо спросил тот. – Он здесь?
– Просто какой-то старпер, похожий на него.
– А-а-а… – облегченно вздохнул Дэл. – Ну и слава Богу. – Он провел ладонью по лоснящимся волосам, взглянул на Тома и засмеялся. – А ведь мы с тобой в штаны наложили, правда? Вот только что он мог нам сделать, даже если бы был здесь, в поезде?
– А может, – как там у твоего дяди? – это ты вызвал сюда его дух? – усмехнулся Том.
Той ночью, когда они проезжали Иллинойс, Тому приснилось, что он сидит в дремучем лесу у костра под полной луной, взирающей с неба гигантским глазом, а рядом с ним лежит громадный змей и что-то говорит ему.

Глава 3

На завтрак у них были французские тосты с кленовым сиропом, маленькие, твердые, пахнущие дымом сосиски и томатный сок. За окном вагона-ресторана проплывали пшеничные поля Огайо, разделенные темными, задымленными городами. К тому времени почти все пассажиры из Аризоны уже сошли, и южный тягучий говор сменился напевным среднезападным. Среди новых пассажиров выделялась четверка на удивление изящно и со вкусом одетых негров среднего возраста. Сели они глубокой ночью в Чикаго, и из того, как они наблюдали за погрузкой многочисленных футляров с инструментами в багажный вагон, следовало, что они – знаменитые музыканты. Это подтверждалось тем, как их обхаживал кондуктор – точно они были коронованными особами или, по меньшей мере, национальными героями. Уж наверное, Моррис Филдинг знал бы, кто они такие.
– Одного зовут Коулмен Хоукинс, – сообщил Дэл. – Кондуктор мне сказал. А вот кто тот молчаливый, лысый как колено, тебе ни за что не догадаться.
– Ну где уж нам.
– Томми Фланаген. Он пианист и, по словам кондуктора, играет феноменально, настоящий виртуоз.
– Как?! Томми Фланаген?
Том, бросив нож и вилку, принялся поочередно оглядывать столы вагона-ресторана.
– Вряд ли они уже проснулись, – криво усмехнулся Дэл. – И вообще, что ты так возбудился? Если тебе повстречался однофамилец, почему бы ему не быть знаменитым пианистом?
– Лучше бы он оказался знаменитым бейсболистом, – пробормотал Том.
У него возникло ощущение, что этот тип, похожий на англиканского пастора, украл у него имя, и чувство это было ему очень неприятно.

Глава 4

– Интересно, какие у него планы… – задумчиво проговорил Дэл.
– Дать где-нибудь концерт, наверное.
– Да я не об этом твоем однофамильце, балда. Меня интересует, конечно же, дядя Коул. Что он придумает на этот раз?
– Он что, всегда изобретает что-нибудь новое?
– Конечно. Однажды – я был еще совсем маленьким – все лето у него там был самый настоящий цирк: повсюду клоуны, акробаты и все такое прочее. Другим летом он устроил кино: вестерны и боевики. Мне было тогда двенадцать, и я прямо-таки бредил кинематографом – каждую субботу