и 1924 годами. Последняя была из лондонского театра «Вудгрин Импайр», она гласила: «В последний раз! Любимый наш Херби Баттер, завершая сценическую карьеру, дает прощальное представление! Зрителям гарантируются потрясающие сюрпризы, обмороки от ужаса, мурашки по коже!» Иллюстрацией служило изображение молодого человека во фраке, с правильными чертами лица, парящего в позе ныряльщика – руки вытянуты вперед, ноги вместе – над ошеломленной аудиторией. Подпись внизу указывала на присутствие в качестве ассистентов мистера Пита и «Странствующих друзей». Программа перечисляла номера: «Коллектор; Чудеса ментализма; Отрицание законов гравитации; Пламя; Лед; Коллектор-невидимка; Феномены колдовства, невиданные прежде на английской сцене; Причуды магии» и т, п. Дата представления – 27 августа 1924 года.
Том кожей ощутил какое-то движение: из гостиной в коридор мелькнула чья-то тень. Дыхание перехватило, он резко обернулся.
На него смотрела та самая пожилая женщина Елена. В следующее мгновение она метнулась назад, в гостиную.
– Елена! – крикнул Том. – Елена, ради Бога подожди!
Он вбежал в гостиную – женщина неловко замерла возле дивана, сцепив руки на животе. Ее черные глаза сверлили Тома.
– Пожалуйста, – проговорил он. – Письмо… Почта, понимаешь?
Она опустила руки, но на лице ее не дрогнул ни один мускул. Том вытащил бумажник и показал ей письмо.
– Почта, – повторил он. – Ты можешь послать письмо?
Опустить его в почтовый ящик?
– Почта? – переспросила она, взглянув на конверт.
– Si. Oui. Ya, – залопотал Том на разных языках. – Почта, почта, да. Прошу тебя.
Елена ткнула пальцем в письмо:
– Мама? Твой мама?
Том закивал:
– Да, да, маме, это письмо маме. Пожалуйста, Елена, помоги мне.
– Карашо, о'кей. Почта.
Она взяла конверт и сунула его куда-то в недра фартука.
Затем, не говоря ни слова, прошмыгнула мимо и исчезла.
Так, дело сделано. Теперь ему, Розе и Дэлу осталось провести в Обители Теней от силы две недели.

Глава 11

На кухне Том включил свет. Как плита, так и холодильник были неимоверных размеров, сделаны из нержавеющей стали – явно ресторанное оборудование. Открыв двойную дверцу холодильника, Том обнаружил настоящее изобилие: штабеля стейков, копченые окорока, горы салата, корзины помидоров и огурцов, галонные бутыли с майонезом, громадные куски жареной говядины – столько продуктов в одном месте он еще не видывал. И это все для двоих: хозяина и домработницы?! Да еще и ресторанная плита для готовки?
Ясное дело: помимо Коллинза и Елены это изобилие предназначалось также мистеру Питу, «Странствующим друзьям» и всей честной компании…
Порывшись в ящике, Том отыскал длинный нож с костяной ручкой, отрезал кусок окорока и принялся жевать.
За этим занятием он наконец вспомнил, что намеревался сделать, и чуть не подавился. Ну конечно, на эту мысль его ведь навели слова «братьев Гримм»: «Это тоже входит в сценарий вашей истории». А собирался он еще раз взглянуть в зеркало ванной, чтобы получше рассмотреть Коллектора.
Бесспорно, это была шутка, и шутка неудачная, совершенно в духе Обители Теней. Он только взглянет, действительно ли та кошмарная физиомордия имеет что-то общее со Скелетом Ридпэтом. Один раз взглянет, только и всего…
И тем не менее внезапно Тома по-настоящему охватил страх.

***

Выйдя из кухни, Том медленно направился по коридору назад, к двери ванной. Здесь он помедлил, в глубине души понимая, что затея эта – разобраться в механизме очередной недоброй шутки Коллинза – по меньшей мере неразумна.
А может, это как раз и было бы весьма разумно? Если убедиться, что Коллектор имеет не больше сходства со Скелетом Ридпэтом, чем, скажем, Снейл или Рут, тогда, возможно, его перестанет наконец преследовать навязчивая мысль о некой мистической связи между ним с Дэлом и Скелетом? Тогда, быть может, он удостоверится, что Ридпэт-младший с окончанием школы ушел и из их с Дэлом жизни навсегда?
Ну разумеется, так оно и есть, убеждал себя Том, берясь за дверную ручку. Они с ним больше никогда не встретятся…
Ему вдруг вспомнилось, как много лет назад, еще в начальной школе, восьмиклассник Стивен Ридпэт набросился на него на спортивной площадке, сбил его с ног, потом еще раз, а затем своими острыми костяшками рассек ему губу.
«Грязный маленький ирландский ниггер, грязный маленький ирландский ниггер», – бормотал