Ба, а с ним и еще один!
– Но этот, другой, раньше никогда не был столь любопытен.
– Просто ему не помогал его храбрый братишка.
Оба они, отложив свои ручки, вопросительно взглянули на Тома, однако тот замер у двери. Из-за его спины, приподнявшись на цыпочках, выглядывал Дэл. Как и в прошлый раз, братья были во фраках и при галстуках, только вместо рабочего кабинета со всем его уютным беспорядком их окружало нечто совсем другое, хотя, впрочем, хаоса и здесь хватало. Это был интерьер то ли землянки, то ли блиндажа, с потрескавшимися стенами и вбитыми в них гвоздями, на которых висели куртки цвета хаки, фуражки с козырьком и несколько касок. К широкой доске, позаимствованной в школе, была пришпилена кнопками большая бело-зеленая карта, испещренная значками и пометками. Похожий на козлы стол завален топографическими картами, свернутыми в трубку и перевязанными шнурками, и еще какими-то бумагами. Здесь же стоял древний телефонный аппарат с наушниками, валялось еще несколько военных головных уборов, а также шерстяной китель, горела керосиновая лампа. Все это окружали деревянные почерневшие стулья. Инкрустированные письменные столы братьев в эту обстановку ну никак не вписывались.
«Штабная землянка, что ли?» – подумал Том.
– Совершенно верно, мой юный друг, – сказал Вильгельм. – Нам позволили тут немного поработать.
Том шагнул внутрь, принюхиваясь в запаху земли, смешанному с сигарным дымом. Дэл тоже прошел за ним. Откуда-то издалека доносилась артиллерийская канонада.
– И где же вы теперь? – осведомился Том.
– В Обители Теней, где же еще, – в один голос ответили братья.
– И все-таки. Это что – Франция? Или, может, Германия?
– Ох, – вздохнул Яков, – обстановка там становится все более угрожающей. Наверное, нам опять придется забрать семьи и двинуться в дорогу. Но в любом случае работа наша будет продолжаться.
– Да, брат мой, будет продолжаться, даже если вся Европа погибнет.
– Мы ведь не будем ее спасать, вроде тех воробьев, что пожертвовали голосом, спасая спящую царевну?
– Ну конечно, брат, не будем.
Дэл с восхищением смотрел то на одного, то на другого «сказочника».
– Вы были тут все это время? – спросил он наконец.
Вильгельм кивнул.
– Да, мы всегда тут. А тебя мы знаем, мальчуган.
– Я хотел вас кое о чем спросить, – сказал Том, и братья тут же повернулись к нему, как по команде. Лица их были доброжелательными, но при этом деловитыми.
А далекая канонада не стихала, отдаваясь гулкими раскатами.
Том, однако, продолжал нерешительно мяться. Наконец, собравшись с духом, спросил:
– Вам знакомо выражение «навести порчу»?
– Знакомо, хоть это и не наше выражение, – ответил Якоб.
Лицо его словно говорило: Ну, мальчик, давай дальше, смелее.
– Тогда скажите: это дядя Дэла «навел порчу» на тот поезд? Крушение устроил он?
– Конечно он, – Якоб ни секунды не колебался. – Ты, мальчик, удивительно догадлив. Кто же, как не он, устроил крушение или, как ты говоришь, «навел порчу»? Ведь это входило в сценарий истории, главные герои которой – вы.
Том почувствовал дрожь во всем теле; два снаряда разорвались один за другим совсем близко, так что с земляного потолка посыпалась пыль.
– У меня еще один вопрос, – выдавил Том, стараясь унять дрожь.
– Знаю, знаю, – сказал Якоб. – Насчет Коллектора, да?
– Верно. Скажите: Коллектор – это Скелет Ридпэт?
Второй брат, Вильгельм, подавил улыбку.
– Это тоже входит в сценарий вашей истории, – ответил Якоб.
– Минутку, минутку, – вмешался Дэл, – я ничего не понимаю. Почему это вдруг Скелет Ридпэт – Коллектор? Ведь это всего лишь игра, своего рода шутка, ведь Коллектор существовал, когда Скелета еще и на свете не было.
– Время здесь ни при чем, – отрезал Вильгельм.
– Но это только шутка, – упорствовал Дэл. – И кроме того, я не верю, что в железнодорожной катастрофе виноват мой дядя. Он на такое ни за что не пойдет.
– Знаешь нашу сказку «Мальчик, который не умел дрожать»? – спросил его Вильгельм. – Это тоже своего рода шутка, но в ней масса по-настоящему пугающих моментов.
Во многих шутках есть что-то пугающее, такое, что, бывает, леденит душу.
И в самом деле, Тома внезапно охватил страх. Братья как бы увеличились в размерах, а от добродушия в их лицах не осталось и следа.
– Что же касается твоего второго замечания, – обратился к Дэлу Якоб, – вы помните песенку, которую мышка