трех туннелей наш?
– Тот, что возле Тома, – ответила Роза. Том заглянул в черное отверстие: оттуда веяло холодом. – Когда-то он соединял несколько таких же летних домиков.
Из ледяного мрака до Тома донеслось треньканье банджо.
Приятным, но плохо поставленным голосом кто-то запел:

На звездном небе светит яркая луна,
Там-та-там-та-та-та.
Малышка Сью, ты у меня одна,
Там-та-там-та-та-та…

– Давайте-ка попробуем поспать немного, – сказал Том. – Роза, передай, пожалуйста, одеяло.
Она немного наклонилась, кидая ему клетчатое одеяло, и лицо ее высветилось в луче фонарика.
– Хорошая мысль, – заметила девушка.
Все трое принялись устраиваться на жестком полу.
– Вы, случайно, ничего не слышали? – немного погодя спросил Том.
– А что мы должны слышать? – осведомился Дэл.
– Да так… Наверное, показалось.
Роза вышла на середину пещеры. Луч выхватил из темноты лишь ее голову и верхнюю половину туловища, делая ее похожей на женщину из древнего как мир фокуса с распиливанием напополам. Взгляд ее скользнул по лицу Тома вопросительно: Ты меня простил ? Луч заметался по потолку, по решетчатой конструкции и вдруг уперся прямо в глаза Тому, отбрасывая на стену его гигантскую тень. В следующее мгновение свет метнулся в сторону, и Том в отблесках фонарика увидел силуэт Розы, похожей в ее старинном зеленом платье на призрак из двадцатых годов, одну из дачниц, что здесь когда-то отдыхали, веселились, пока чудовищная, злая воля не похоронила их навеки под землей, во мраке и ледяном холоде туннелей.
– Николае, а что это за дама, с которой тебя видели вчера?
– Да просто одна особа. Она может присутствовать одновременно в двух местах.
Опять эти сдавленные голоса…
Луч отыскал уже расстеленное на полу одеяло Розы. Рядом она аккуратно поставила свои туфли.
– Спокойной ночи, дорогие мои.
– Спокойной ночи, – ответили Том с Дэлом.
Фонарик погас. Тьма окутала их.
– Я точно плыву по течению в черном, непроглядном водоеме, – проговорил Дэл. – Как будто вдруг ослеп…
– Да, – выдохнула Роза.
Сердце Тома подпрыгнуло. Он вытянулся на полу, укутываясь в одеяло от пронизывающего холода. Как будто вдруг ослеп… Те сдавленные голоса, звучавшие в туннеле, убедили его, что все будет не так-то просто, как Дэл надеялся, ибо ничто здесь не бывает просто. Закравшийся в душу липкий страх не давал закрыть глаза, хотя Том тоже ничего не видел, будто ослеп.
(Всплеск воды: весло каноэ поднялось и опустилось, какой-то отблеск промелькнул на противоположном берегу.).
– Одновременно в двух местах? Ник, это же так удобно.
– Для того и лето, дорогуша, чтобы хорошенько поразвлечься.
– Жене твоей что – снова нездоровится ?
– Говорит, что-то нехорошее в воде. Глупость. Скорее, дело не в воде, а в джине.
– Или в воздухе. Ты знаешь, Филли опять видел сову вчерашней ночью.
– Да нет тут никаких сов, дружище. Уж ты мне поверь.
«Не верь ему, – сказал про себя Том, – есть, есть тут сова».
– И вообще, мы терпим до сих пор Филли лишь из-за его жены: такая милашка!..
И снова голоса; на сей раз уже приближалась осень: Том ощущал утренние заморозки, видел желтеющие листья, посеревшую, ставшую прохладной воду.
– Джоан не может даже с постели подняться. В чем дело – непонятно. И доктора теряются в догадках. Я, кажется, схожу сума.
– Ник, я видел над твоим домиком сову…
– И уехать мы не можем, и оставаться нельзя…
– А жена Филли умерла – что-то нехорошее в воздухе, а может, в воде…
– Слыхал, они продали поместье? Видно, сам сатана его купил.
– Передай-ка мне еще джину. Ник. Не могу заснуть: кошмары замучили.
– А Роза и Дэл спали сном младенцев во тьме кромешной.
Том, весь напрягшись, прислушивался к их ровному дыханию. А сдавленные голоса все доносились из туннеля, меняя месторасположение и тональность, пока не остался один-единственный голос.
Прощайте все, прощайте… Один, совсем один. Один лишь только я остался, браковщик цыплят с птицефермы номер двадцать три. И никто не передаст мне джину, чтобы отогнать кошмары. Один, совсем один… На звездном небе светит яркая луна, там-та-там-та-та-та…
Том был уверен, что если достаточно глубоко заглянет в какой-нибудь из туннелей, то обнаружит там скелет. Ник из двадцатых годов с запасами довоенного джина, крутивший шашни с женой Филли, пока его собственная жена умирала, а в это время симпатичный молодой чужак покупал