потаенных уголках моей памяти (я ведь до того момента и не вспоминал о нем), и определил всю мою будущую жизнь. Тот человек на сцене и был настоящим Коулменом Коллинзом, и не исключено, что не первым, что были Коулы Коллинзы и до него. Я понял, что когда-нибудь и сам вот так же окажусь на сцене, хотя для этого мне потребуется другой псевдоним.
– Теперь ты видел? – спросила птица.
– Теперь я видел.
– И маг тебя видел.
Да, Старый Король Коул отыскал в переполненном зале меня на руках у отца и.., узнал меня? Узнал в полуторагодовалом ребенке?
– Да, я знаю.
– И все-таки насчет тебя у меня есть сомнения, – сказала сова.
– Но он же видел меня! – Теперь я вспомнил тот длившийся несколько секунд эпизод так, словно он имел место не более пяти минут назад. – Он избрал меня!
– Да, он распознал внутри тебя сокровище, – вздохнула невидимая птица. – Так будь же его достоин. И чти Книгу.
Добро пожаловать!
Гигантские крылья захлопали, мой следователь, закончив допрос, улетел, и я снова остался один. Не знаю, видел ли я все это во сне или же заснул позднее, но проспал я долгие часы без всяких сновидений, а очнулся в Сен-Назере, где-то под забором, всего в одном квартале от госпиталя.
И надо же такому случиться, что как раз в этот момент Уизерс, совершая утренний моцион, пробегал трусцой мимо меня.
– Что, мистер Найтингейл, – осклабился он, – так вчера перебрали, что и до койки не смогли добраться?
– Добро пожаловать! – расхохотался я ему в лицо.

***

Со Спеклом Джоном мы стали видеться практически ежедневно. Обычно я получал записку в столовой, ждал возле книжного магазина сопровождающего, который вел меня по лабиринтам сен-назерских трущоб к обшарпанному зданию, ставшему моим университетом. Там я возвращался во времена, когда люди жили в лесах дремучих, там я постепенно входил во владение царством, которое с самого детства принадлежало мне по праву. Спекл Джон занимался со мной целый год, и мы уже начали планировать совместную работу по окончании войны. Ко мне пришло, однако, осознание того, что наступит день, когда моя собственная сила войдет в противоборство с его могуществом: второе место, второй трон меня не устраивали никак.
А теперь, ребята, откройте глаза и будьте внимательны: сегодня у вас будет своя ночь в горчичном поле. Итак, мы с вами находимся в Лондоне, в театре «Вудгрин Импайр», в августе 1924 года.

Глава 4

Оказалось, они и вправду слушали, закрыв глаза… Спустившаяся так незаметно ночь была влажной и душной. На мгновение Тому померещился запах горчичных цветков. Его неудержимо клонило в сон, затекшие ноги ныли. Коллинз сидел прямо под фонарем, однако теперь уже не на стуле, который он утром произвел из ничего, а в деревянном резном кресле. Поверх черного костюма на нем была того же цвета накидка с капюшоном, пристегнутая золотой пряжкой у самого горла. Том попытался размять ноги и опять почувствовал сильный цветочный аромат.
– О нет… – проговорил Дэл, глядя куда-то в заросли, и Том тоже повернулся в ту сторону.
Вдоль освещенной просеки, прорезавшей узким коридором темную массу деревьев, шел высокий человек в подпоясанном плаще, а с ним – подросток, в котором Том с нехорошим предчувствием узнал себя. Он бросил взгляд на Коллинза – тот, скрестив ноги, восседал в своем кресле с совиными головами на подлокотниках и чему-то злорадно усмехался.
– Туда смотри, – показал он пальцем на просеку.
Том снова послушно повернулся, куда указывал маг: вместо странной пары там, в конце просеки, возник переполненный театральный зал. Темно-фиолетовый занавес раздвинулся, и на сцену выступили из-за кулис двое – разумеется, он с Дэлом, Фланагини и Найт. Том вдруг предельно отчетливо разглядел Дейва Брика – тот в полном одиночестве сидел в последнем ряду.
– Да! – воскликнул Коллинз, и прямо перед сценой выросла огненная стена (Том вспомнил составленный Коллинзом план-конспект, который они с Дэлом изучали в поезде).
В зале возникла паника. Зрители повскакивали с мест, отовсюду раздавались крики и стоны, кто-то пытался навести порядок, выкрикивая бестолковые команды.
– Все – к выходу! К выходу, быстрей!
– Стоять! Назад!
– Труба, там моя труба!
– Они же горячие! Сейчас они вспыхнут!
– Уиппл, поднимайся, не то поджаришься, как яичница с беконом.
И как тогда, когда Том словно в реальности стал свидетелем событий,