Надо же, почти весь день продрых! – выпалил Дэл. – Но зато чувствую себя будто заново родился!
– И я целый день проспал, – соврал Том.
– Если так пойдет и дальше, мы окончательно привыкнем к распорядку настоящего мага: ночью на ногах, днем спать. Ну и отлично. Я люблю ночь, а ты?
Дэл принялся вытирать волосы, абсолютно не стесняясь, а может, не замечая своей наготы.
– Я лично предпочитаю дневной свет, – буркнул Том.
Дэл удивленно посмотрел на него из-под полотенца:
– Ты что, не в настроении, да?
Том пожал плечами, и Дэл снова спрятал лицо в полотенце.
– Как насчет побаловаться картишками, после того как я оденусь?
– С удовольствием.
– Нам надо больше практиковаться – я так, наверное, уже несколько недель не притрагивался к картам. Тренироваться нужно постоянно, иначе потеряешь форму. Хочешь, покажу тот способ тасовать, который я изучал в поезде?
– Ну, давай.
Дэл, стянув полотенце с головы, стал вытирать ноги. Волосы его на висках завились кудряшками, но за ушами все еще свисали сосульками. Наконец он отшвырнул полотенце и принялся надевать чистое нижнее белье.
– Скоро, может быть даже завтра, дядя нам поведает окончание истории.
– Возможно.
Дэл, застегивая желтую рубашку, чуть смущенно посмотрел на Тома:
– Давай теперь здесь проводить каждое лето, а? Будем учиться вместе у дяди… Ты как?
Не получив ответа, Дэл подошел к письменному столу, достал из ящика новую колоду и сорвал с нее целлофановую обертку.
– Ну, бери стул, садись, – пригласил он Тома, как-то уж слишком хитроумно тасуя карты: то похлопывая по ним, то сжимая между ладонями, то распуская веером. – Теперь смотри – Он одним быстрым движением раскинул колоду по столу в длинный ряд: крайними слева оказались четыре двойки, затем четыре тройки, и так далее, вплоть до четырех тузов. Неплохо, да? Этот способ тройной перетасовки позволяет делать с картами что твоей душе угодно. Не пройдет и пары месяцев, как ты его освоишь, и тогда…
– Дэл, – прервал его Том, – расскажи-ка мне о вентнорской сове.
Глаза Дэла расширились. Он собрал колоду и принялся машинально ее тасовать.
– А мне нечего рассказывать, – прервал он наконец затянувшуюся паузу.
– Перестань. Мне все известно.
Дэл, все еще не веря, продолжал тасовать колоду.
– Все почему-то думают, что главное здесь – быстрота, на самом деле это вовсе не так. Руки не могут быть быстрее взгляда, поэтому главное – это ловкость и изящество, а скорость значения не имеет.
– Ну хватит, Дэл. – Том начиная терять терпение. – Давай, рассказывай.
Дэл рассыпал несколько карт по столу: на фоне сплошной черной масти выделялись два красных короля.
– Скелет меня достал, – промямлил он, – я хотел, чтобы его вышибли из школы. – Тома пронзил его взгляд, наполненный болью. – А откуда ты узнал?
– От твоего дяди.
Лицо Дэла стало мертвенно-бледным. Все так же машинально он сложил карты стопкой, «снял» колоду, перетасовал ее обычным способом, опять «снял» и еще раз перетасовал.
После этого он перевернул верхние четыре карты – четыре туза. Проделав все это еще раз, он опять перевернул верхние карты – теперь это были четыре короля.
– Мухлюешь, – покачал головой Том.
Дэл повторил трюк. На этот раз что-то у него не получилось: выпали три дамы и семерка. Том увидел, что он всеми силами карается сдержать слезы.
– А между прочим, это все из-за него… Подумать только, даже Скелет вознамерился украсть у меня дядю Коула… – Дэл всхлипнул. – Мне хотелось наказать его, чтобы он мне отплатил за все… – Теперь Дэл тупо смотрел на не правильно выпавшие карты. Внезапно он заговорил быстро-быстро, почти без остановки:
– Я смотрел на него, только о нем и думал, а ты как раз заговорил с Маркусом Рейли, и я чувствовал себя просто ужасно после слов Бобби Холлингсуорса по окончании игры, и сразу вслед за этим я увидел тебя, Том, увидел тебя вместе с ним: ты смотрел прямо на меня, но больше никто тебя не видел – и это было так же отвратительно, как в тот день когда я сломал ногу, – я возненавидел все вокруг, весь мир, и я даже не мог поговорить с тобой, Том… – Дэл закрыл ладонями лицо. Продолжал он уже медленнее:
– Ну, в общем, я задумал избавиться от Скелета. Мне казалось, что мистер Брум и все остальные сразу же подумают на него. Я и представить себе не мог, что все так обернется… – Он, снова всхлипнув, посмотрел на Тома как побитая собака.